Руки

Памяти моего мужа Владимира Петровича Мокроусова посвящается

Как  художник видит  руки?  Что  может он  увидеть…   Может  быть  характер?  А может  дальнейшую жизнь человека,  его  судьбу? Красоту,  нежность,  тепло наконец…  Увидеть и передать точно и трепетно,  интерпретируя   и добавляя  свое видение в дальнейшем  предназначении этих рук.    Наверное  это так. 

        Мой будущий муж всегда придавал особое значение рукам . Он их лепил с удовольствием, видя в этом какой -то свой, особый шарм. Мои руки он находил утонченно красивыми, и очень любил их рассматривать.  Володя Мокроусов – мой будущий муж только, что закончил Строгановку и вступил в  Союз  художников.  Все  у  него получалось легко и как-то радостно/  Летом  уезжал в  Казахстан зарабатывать деньги,  зимой учился и  подрабатывал в Москве,  где только  мог.  Там,  на  Урале,  осталась  семья – мать с  отцом и  кроме него,  еще  шестеро  братьев и сестер.  Поэтому  помочь ему было некому -он  сам всем  помогал.  Несмотря на  трудности  Володя  Мокроусов был  очень позитивным и  светлым  человеком. Он всегда  все  успевал, делал все с песней. От него исходили  радость и свет,  который люди чувствовали и тянулись к нему. Лето, в которое мы  познакомились, было сухое и жаркое. Изредка перепадали дожди. Благо рядом была река. Она и от жары спасала и украшала собой   бедноватый ландшафт казахского селения.     Осень подоспела скоро. Степные дали  в  оранжевых берёзках простирались  широкой  бездонностью казахских земель.  Все  затихало. Пшеничные  поля,  в  соломенных  стожках,  уныло желтели  стерней,  навевая  грусть о  промчавшемся лете.  Надо  было уезжать.  Казалось, что больше никогда не встретимся.  От этого было грустно. Могли  ли  мы  противостоять этой  разлуке?  Однозначно -нет.  Так  сложилось.  Просто не могли  мешать друг другу.  У Володи в прошлом была семья.  И хоть он и был в разводе, но  внезапно из Москвы приехала  жена. Зачем  выяснять кто имел больше прав?  Это  глупо.  Надо  отойти.  И все. Это не  было  обидой или ультиматумом. Просто нельзя было  делить человека,  который  в твоих глазах был порядочным. Я это видела и  уехала  не  сказав даже  адрес.  Может, именно,  этот поступок и был  самым верным.  Когда  любят,  боль не усугубляют.   А потом  родился  сын.  Весной.  Она  была  чудесной,  с цветущим  яблоневым садом.   Пеленки , развешенные  по саду, напоминали маленькие паруса ,  и  это было так забавно и радостно, что жизнь  казалась  сказкой.  Потом была работа ответственная  в сберкассе,  которую  я  ненавидела  всей  душой. Прошло 5 лет.   Проскочило, как миг.

     А  потом были  письма.  Переписывались недолго.  Чтобы не  разрушить  семью, я  отсылала  письма  в  Казахстан -подруге,  которая  пересылала  их  Володе,  в  Москву.  Адрес  его  я  узнала  в  справочном,  когда  приезжала  в  Москву к родственникам.  Я не  знала, что  он  так и  не сошелся  с  женой  и  живет   один.  О сыне  он  узнал  только из  последнего письма.  А  потом,  внезапно сорвавшись,  даже  не  зная  в  Москве  ли  он, на Казанском  вокзале, я  вышла  из  вагона .  Конечно,  я  дала  телеграмму. Но  дошла  ли  она  я даже  не  предполагала.  «Поверну  обратно», –  думала я .  Сразу  возьму  билет и вернусь в свои «пенаты»  Но …на  перроне  стоял  Володя.  Cказать,  что  он  изменился- ничего не  сказать. Похудевший,  c двумя  глубокими морщинами на  впалых щеках.  Куда делся  веселый  блеск глаз, улыбка ?  Постаралась  не  показать виду,  что изумилась  таким  переменам. Поздоровались,   еле прикасаясь  холодными  руками.  Сели в такси.  Дальше  было  чудо с  участием  сил  природы.  Словно  подбадривая  застывшие  от  волнения  наши  тела и души,  утреннее  солнце внезапно растянулось  светлым  кружевом по  голубому июльскому  небу. Ласковым ,  без единого  дуновения ветерка ,  небесным   пространством  оно  соединилось  с  земным миром,  закрыв  огромный  город нежнейшей  пеленой этого кружева.  Теплая  радость  разлилась  по  всем  салону машины,  мчавшей нас по  утреннему  городу.  Город был  как бы надежно  спрятан  за   занавесью.  Я не  видела  его.  Это не был  туман. Это было  Солнце.  Ласковое  летнее солнце.  Как  много  оно  может  дать  человеку радости,  уверености…

   Дома , у  Володи,  был  накрыт  стол с  шампанским и  цветами.  Комната была  квадратная,  с  высокими  потолками.  Присутствие  необыкновенной  легкости  сквозило в каждом  ее  уголке.  Нам  стало  так  хорошо.  Будто  и  не  было  пяти  лет  разлуки.  В  окно  был  виден  пруд, называемый  старожилами,  почему-то  Казенкой. Зимой  он  выглядел  каким-то  открыточным,  волшебным . Cмотришь  и  думаешь,  что  скоро сквозь  заснеженные  деревья,   появятся  какие-то  сказочные  герои.   Москва,  как будто  и  не  присутствовала  здесь.   Вернувшись  домой,  особенно,  из  центра,  так приятно  было  постоять  у  окна ,    перестроившись на тихий  ритм  этого  обманчивого,  полупризрачного  cостояния. 

        А  пока  был  июль.  Всего  три  дня жизни  в  Москве.  А  дальше никто  не  знал  ничего. Как я  вернусь?  Что  я  скажу  на  cвоей  ответственной  работе,  не  предупредив  никого  о  своем  исчезновении.  Весело.  Я  умела  отключаться  от  реальности,  или  это  судьба  так  вела  меня, в  трудные  минуты  давая  мне  невозмутимое   спокойствие?   Сказать  трудно  сейчас.   Три дня  ездили  по  Москве .  И  хорошо,  что  отключилась от  всего.  Голова  ничего   не  хотела  помнить  и понимать.    

          Зайдя  в первый раз после приезда в  комнату ,  Володя  вытащил  из  чемодана сверток,  и  развернув  его,  показал  мне  руки.  Прекрасные  женские  руки,  отлитые  из  чугуна. 

–  « Ну, здравствуй!», –  произнес он,  протягивая   мне одну  из  них.  

-«Узнаешь  свои  ручки?!»  –  продолжил  он,  глядя  на  меня  с  улыбкой.

-«Да», – прошептала  я. 

 Потом  он,  смеясь  и  радуясь,  как  ребенок  стал  рассказывать мне  целую  историю   этих  рук.  Оказывается  ему  был дан  заказ  сделать  подарок  для  какого-то  большого  человека.  Кому  – не  обязательно  знать,  только  что  закончившему  Срогановку  художнику.  При  наших  встречах, Володя  рассматривал  мои  руки  так  внимательно,  что  я  даже удивлялась.   Так  мне  ничего и  не сказав,  он  вылепил  мои руки,  пустив  сквозь  пальцы  золотые  колосья.  Надпись  была  такой: « Хвала  рукам,  что  пахнут  хлебом».  «Мне хотелось  сделать красиво, поэтому  я  и  сделал не  рабочие, а  вот  такие  твои  руки».

« Я  всегда  знал,  что  мы встретимся  снова,  и  я  подарю  их  тебе»,  – добавил  он.  Одну из этих рук ты возьмешь с собой. А значит вернешься, потому что руки должны быть вместе.

Через  три  дня  поезд  мчал  мня  обратно  в  Воронежскую  область.  Дома  меня  ждал маленький  сын,  и  моя  работа,  к  которой  меня  не  допустили.  Сейф  был  опечатан,  и  люди  со  сберкнижками выстроились  в  ряд  перед  сберкассой.  Оказывается по радио было объявлено, чтобы все явились для проверки с этими сберкнижками. Потом была ревизия долго из Воронежа. Недоброжелатели потирали руки, а хорошие люди они всегда хорошие. Они сочувствовали, молча отводя взгляды, когда я проходила сквозь плотный ряд собравшихся. Объяснить создавшееся положение было просто. Женщина, работавшая до меня, что-то химичила , и ей дали 10 лет. по стечению обстоятельств, Шофер отвозивший ее на станцию для отбытия в места отдаленные, обратно вез меня. Я возвращалась, в места где прошло мое детство, и где у меня родился сын Юрий. Володя уехал в Москву. Признаться такие совпадения меня очень не радовали тогда, хотя я и знала, что у меня все в порядке на моей не любимой работе. Все прошло нормально. И вот мы уже в Москве. Юре было четыре года. Он сразу полюбил Володю, мастерскую, милых и добрых соседей старичков – москвичей. У нас сложились очень добрые отношения, и после их ухода, я пролила много слез. Коммуналка стала для меня очень родной. Выручали меня все время, помогая с Юрой. Через 3 месяца мы расписались в Загсе. Были Володины друзья и наши милые cоседи. А утром в окно нашей мастерской постучал Саша. Он жил в нашем доме и очень интересовался творчеством Володи, часто захаживая в мастерскую.

Он оповестил нас, что генсек Казахстана Кунаев подарил руки наши Леониду Ильичу Брежневу. И в день нашей регистрации, то бишь вчера, их показали по ТВ. Как будто кто-то срежиссировал. Удивительно. Мы поехали на утро в центр, и там в музее подарков в центре зала действительно стояли наши руки. .

Валентина Мокроусова – член Правления .

“Бородино”


 [u1]

Работа Юрия Мокроусова Живопись

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.