Кресты для Дивеево

2004 год. Наша мастерская.

Мне очень не хотелось, чтобы Володя Мокроусов брался за такую ответственную работу – Кресты. Да еще для Канавки Божией Матери. Ведь только недавно делал работы для храма Христа Спасителя. Потом памятник Даниилу Московскому. Я очень боялась за его здоровье и всячески отговаривала. Но он не послушал меня. Монахиня, которая привезла нам эту работу, показалась очень тихой и смиренной. Ей показалось, что она будет принимать прямое участие в работе , то есть лепить. Вообще-то она писала иконы. И у нее , наверное, получалось. Но лепить… Семь месяцев она проживала у нас в мастерской. Причем ночевала с ней я. Мужчина не должен был находиться рядом. Я забыла, что такое дом. Во всем винила Мокроусова – зачем взялся? Это было невыносимо. Владимир прекрасно лепил, и ему доставляло большое удовольствие это делать. А здесь надо было полностью перестроиться, убрать всю чувственность и живость и делать все по канонам. Бесстрастность в лике Христа должна быть достигнута в полном повторе работы Дионисия. Как? Повторить работу великого мастера можно , но она требовала совсем другого… А это то, как видела она образ Иисуса в полном сочетании с работой Дионисия. Она принесла свои эскизы ликов Христа и огромные увеличенные на компьютере фото распятия, работы Дионисия . Володя легко лепил тело. Лик по Дионисию тоже легко. Но это было не то. Состояние полной беспристрастности Господа не получалось. Монахиня не могла хорошо объяснить, как надо правильно делать. Она выносила образ своего Христа и хотела его создать. И Мокроусов срывался так, что я паниковала. Они ссорились очень сильно. Я пыталась смирить мужа. Да где там… Уже дошло до того, что он сказал ей, что скульптор Клыков открыл бы нею дверь. “Вот потому и не Клыков, а вы делаете”- ответила она. Я понимала состояние мужа после трудных работ. Ему бы отдохнуть надо, а здесь влипли опять всей семьей. Если бы это было что-то другое, а не Кресты для святого места. Я бы сама указала ей на дверь. Но… Что делать? Наконец, Володя не выдержал, взял свои вещи и уехал. Я помчалась за ним домой. Но сын сказал, что он уехал в Переславль – в наш дом деревенский. Я помчалась на вокзал, но Мокроусова и след простыл. С тяжелым сердцем я вернулась в мастерскую. Монахиня молчала. Мне тоже говорить не хотелось. Засыпала я часов в пять утра. Она же всю ночь, вернее все 4 ночи, пока не было Володи, лепила кресты сама. Это был нонсенс. Я видела какая гордыня овладела этим человеком. Как она запуталась. Ведь для того, чтобы лепить, надо было очень долго учиться и не только. Надо иметь талант. Как мне жалко стало мужа! Почему я допустила это и позволила ей – дилетантке издеваться над талантливым человеком?!! В день Казанской Божией Матери, мы сходили с ней в храм. Помолились. Вернувшись в мастерскую, я сказала монахине, чтобы она покинула нашу мастерскую, и больше не появлялась. ” Ты выгнала моего мужа из собственной мастерской”,- сказала я . ” От работы мы отказываемся”, – добавила. Она стала собираться. В глазах блеснули слезы. ” Если Кресты вы не сделаете, то никто не сделает”, – проговорила она. Конечно, это не так. Сделали бы и другие. Но видно ее благословили, чтобы делали мы. Когда она уже собралась уходить , я взяла себя в руки , и остановила ее. Один Бог знает чего мне это стоило. Я не знала, что с Володей. Телефон он отключил. Четыре дня ни слуху, ни духу. А вдруг, что с сердцем… Ведь он всегда так много работал. Я хотела поехать к нему, но монахиня меня не отпускала. У меня у самой чуть сердце не разорвалось.

А в это время наш сын Юра делал дипломную работу. Иногда он ездил в институт, так как занятия еще продолжались . Работа делалась в мастерской, на 2 этаже. Это была живопись . Монахиня очень хвалила его. Даже говорила, ч то у него все качества, чтобы стать священником. Его скромность, аккуратность и немногословность восхищали ее. Иногда она просила его, что-то помочь , например выровнять плоскость. Он с удовольствием помогал. Но состояние общей нервозности, отъезд отца, давление Татьяны, ( причем очень сильное), мои постоянные слезы дало о себе знать. Оставшись наедине с ним в мастерской, я не захотела посмотреть его дипломные эскизы, и более того сказала, что я не могу прийти в себя от дел храма Христа Спасителя, как твой отец затеял новое и сам исчез , и вы все достали меня так, что я хочу испариться, чтобы меня никто не видел никогда. Конечно, это был срыв, уставшего человека. Я очень любила своего мужа и сына. И не мыслила себе жизни без них. Юра – наш милый и кроткий человечек вдруг схватил стул и, в мгновение ока, он разлетелся в щепки от удара об пол. Потом пошел лег и долго плакал, не реагируя на мои извинения. Я тоже плакала. Обняв его- самого дорогого человечка, я все таки смогла донести до его сознания, что надо быть сильным и владеть собой. Это больше не повторилось никогда. Мокроусов был полностью на стороне сына, говоря что его чистая душа не выдержала. Он больше всех любил его , и считал, что Юра переживал за отца – что с ним, и поэтому получился такой срыв. Они были очень привязаны друг к другу. Но это еще можно было перенести… А вот другое…

В тот день монахиня не приходила долго. И когда она появилась, я поняла, что с ней произошло что-то ужасное. На мой немой вопрос, она ответила, что ее отец, в глубоком возрасте уже, каким-то образом вышел из квартиры, и блуждал по Москве, пока его не забрала полиция. Татьяну вызвали, и она забрала его домой. Я не сказала ей, что произошло с Юрой несколько часов назад, чтобы не убить до конца. Может следует остановиться перед той силой негатива и зла. которая так сокрушает нас всех уже?! Как ей этой силе противостоять? Володи нет, и мы все просто повержены… Боже, когда этому будет конец?… Мне до реальной боли стало так жаль нас всех, что чувство какой -то особенной теплоты стало постепенно заполнять всю меня. И оно было уже всегда со мной. Я думала, что место Канавки особенное. Там молился святой Серафим. А значит и нападки страшные идут. Ведь Мокроусов прекрасно справлялся с любыми заказами, а здесь вот что получается. Позвонила отцу Корнилию в Переславль. Рассказала. У монаха молитва сильная. Он все понял сразу. Нашей семье он помогал давно. Надо продолжать работать. Татьяна сокрушалась, что мы не знаем, как нападают силы зла, если дело Богоугодное. Да, мы прошедшие крестный путь по восстановлению храма, так и не поняли этого, к сожалению…

Прошло 4 дня, и позвонив домой, я узнала, что мой муж вернулся. Я сказала об этом Татьяне – так звали монахиню. И она предупредила меня, чтобы мы молчали, чтобы не говорил и не делал скульптор. А по телефону своим знакомым сказала при мне, что скульптор избалован, что его награждал Патриарх, и что ей не легко . Войдя в мастерскую, Владимир принялся за работу сразу, ничего не объясняя. Мы с Татьяной трепетали, и старались вести себя очень тихо. Вроде все пошло… А впереди… Мучения продолжались до самого конца работы. Но стало чуть легче Володе работать. Я билась между ними, как рыбка. Старалась сгладить все негативы. Засыпала под утро в мастерской. Володя уезжал домой. Мне казалось, что это никогда не кончится. Когда делали Богородицу, Володя попросил меня вылепить лик. Я с радостью согласилась. И сделала быстро. А утром, Татьяна – монахиня разворотила его полностью, ругаясь что есть сил. Вот это да!!! А я думала хорошо. Потом Татьяна набрала сама объем, и сказала, что теперь можно лепить . И она молодец! Хорошо, что все разрушила – она была права. Володя с ужасом смотрел в мою сторону – не взорвусь ли я. Мы смирились. Я, чтобы она не видела, конечно, вылепила лик. Она ревностно относилась к моему прямому участию. Здесь она объясняла нам, что Богородица должна смотреть в себя. Она уже знает, что у нее родиться младенец Христос. Это должно быть отображено главным.

Когда она увидела лик Богородицы, она стала сразу молиться на него. Хорошо, что мы смирились. Времени было мало , а впереди уйма работы. Формовка и главное надо было вырубить из мрамора. Из Италии уже шел прекрасный каррарский мрамор. Оставалось сделать 5 небольших икон- Троицу, Серафима Саровского и 3 иконы монахинь, живших в Дивеево раньше. Татьяна сказала, что это уж она сделает сама. Взяла пластилин, каркасы и ушла на 2 недели. Мы продолжали заниматься Крестами – доделывали. Монахиня вернулась и, показав нам набранный объем на дощечках с нарисованными углем фигурками , сказала, что она не скульптор, и не обязана лепить. ” Вы получаете деньги – вот и лепите”,- добавила она. Кстати, человек она была очень порядочный, и как и многие монахи – бессеребренница. Сколько бы я ни пыталась дать ей денег, она ни разу не взяла, сказав, что ей нельзя брать. A платили нам хорошо долларами. Но, это к слову. О деньгах никто не думал тогда. Надо было сдать работу вовремя. Скоро в Дивеево празднование 250 -летие Серафима Саровского. … Иконы мы сделали быстро, ей понравились. Все смирились, и Бог управил. .

Мне хочется сказать о Геннадии Павловиче Сальникове, который своим приходом в нашу мастерскую, спас от всего , что могло произойти перед его приходом. Назревал очередной скандал. Володя еле сдерживался. Я кипела, и уже хотела убежать из мастерской, чтобы не видеть и не слышать ничего больше. Татьяна произнесла слова, которые немного всех нас остановили: ” Вы знаете сколько людей молится за вас?” И в это время в мастерскую вошел Геннадий Павлович с певчей их храма. Они тут же начали петь молитвы. Боже, как вовремя! До этого мне казалось, что и мастерская разлетится на мелкие кусочки! Пришла помощь неожиданно и вовремя. Я, когда вспоминаю это событие, у меня на глазах выступают слезы. Два чудесных сильных голоса пели нам… И две израненные души поглощали это пение, как бальзам. Спасибо!!! Все получилось! Кресты были сделаны вовремя. Отец Лука, призванный монахиней из Лавры, принял и похвалил нас.

На празднование даты Серафима Саровского мы поехали в Дивеево. Какое счастье было видеть мраморные Кресты , возле которых молились, как простые люди, так и иерархи. Возле них было столпотворение, и они были прекрасны в сиянии лучей летнего солнца. Уезжая от нас, после семимесячного пребывания в нашей мастерской, монахиня сказала нам такие слова: ” Если бы вы знали, как я вас полюбила!” A потом уже осенью, на Крестовоздвижение она позвонила и сообщила нам, что Кресты мироточили.

P.S. Царствие небесное спонсору Елене, щедро оплатившей все расходы этой утомительной, но такой дорогой для нашей души работы. Ее убили выстрелом сразу, как только она выплатила последнюю сумму нам. Я очень страдала, а Татьяна радовалась, говоря, что это хорошо. На небе принято все. Почти все , кто прикоснулся к этой работе, погибли или умерли сразу. Даже лучший друг Володи Мокроусова -каменщик по мрамору Алексей Клопов – прекрасный мастер и человек, ушел сразу, доделав эту работу. Кроме нас с Татьяной.

Вот такая история рождения Крестов на Канавку Божией Матери.

Валентина Мокроусова. Член Правления Бородино 2012 -2045

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.