14 августа 1986 года на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС было решено прекратить работы по проекту “Переброски северных рек”. В принятии такого решения сыграли роль и многочисленные публикации в прессе тех лет, авторы которых высказывались против проекта и утверждали, что он катастрофичен с экологической точки зрения.
Группа противников переброски рек — представителей столичной интеллигенции – Общественное движение по сохранению памятников культуры “Витязи”- нач. штаба Сальников Г.П. в их состав входили такие крупные личности, как Ф. Шипунов, Г. Литвинова, В. Брюсова, О. Журин, Т. Пономарёва, Б. Строганов— организовала кампанию по доведению до сведения людей, принимавших ключевые решения (Президиум АН СССР, Совет Министров), фактов грубых ошибок, допущенных при разработке всей проектной документации Минводхоза. В частности, были подготовлены отрицательные экспертные заключения пяти отделений Академии Наук СССР. Группа академиков подписала подготовленное активным противником проекта акад. А. Л. Яншиным (по специальности — геологом) письмо в ЦК «О катастрофических последствиях переброски части стока северных рек». Академик Л. С. Понтрягин написал личное письмо М. С. Горбачёву с критикой проекта. (мат. взят из Википедии)
Поворот сибирских рек мог стать одним из самых масштабныхнаучно-технических проектов Советского Союза, сопоставимым с созданием ядерной бомбы или отправкой человека на Луну. Идеи о возможности использования Оби и Иртыша для улучшения климатических условий в Средней Азии звучали ещё в конце XIX столетия. А в пятидесятых годах XX в. дело дошло до разработки конкретных проектов. 24 мая 1970 было подписано постановление Совмина СССР о переброске 25 кубических километров воды в год — система каналов должна была заработать к 1985 году, однако за пятнадцать лет проект был приостановлен и под давлением учёных свёрнут. Одним из активных противников программы поворота рек был эколог и экономист, а ныне член-корреспондент РАН и директор академического Института водных проблем Виктор Данилов-Данильян. Он рассказал «Дилетанту» о том, почему провалился этот крупномасштабный проект.
Свершения ради свершений: как начиналась работа над проектом
С самого начала при советской власти проект разворота рек вспять был типичным проявлением советской гигантомании. Это было продолжение сталинской политики покорения природы, когда, во-первых, совершенно отсутствовало какое-либо серьёзное понимание экологических проблем, а во-вторых, был исключён из рассмотрения вопрос об экономической целесообразности.
Огромные проекты, которые загубили экономику Советского союза, просчитывались до последнего гвоздя, но при этом их стоимостной эффект никто толком не анализировал, потому что система цен была выдуманная плановыми органами, она была бесконечно далека от того, чтобы отражать общественные потребности.
В результате была создана огромная система, находившаяся в ведении Минводхоза СССР. Это были передвижные механизированные колонны, которые занимались строительством оросительных каналов, водохранилищ и осушением болот в нечерноземье. Всё это нужно было как-то использовать, потому что всякая огромная система несёт в себе колоссальную инерцию: она начинает работать на самовоспроизводство, и уже совершенно перестаёт беспокоить, кому и зачем она нужна — она нужна самой себе, она должна себя воспроизводить, она должна искать себе работу, заказы, деньги и прочее.
Этим Минводхоз СССР и занимался в последние годы своего существования, и, естественно, чиновники искали большие проекты. А тут под рукой оказалась давно уже вертевшаяся тема переброски части стока Оби в Аральский регион, которая стала тем более актуальной, что начало высыхать Аральское море и началась самая настоящая экологическая катастрофа (между прочим, благодаря деятельности этого самого Минводхоза, но это мало кого интересовало). Этому всему сопутствовало и страшное давление узбекского, туркменского и отчасти казахского лобби. Таким образом тут мотивы все сложились в один вектор, но это были разные мотивы.
«Северный проект» переброски рек
Наряду с программой поворота Сибирских рек был ведь ещё и северный проект переброски части стока из Северной Двины и Печоры в бассейн реки Волги. Сначала говорилось, что это всё делается в целях орошения земель Юга, Нижней Волги и Заволжья. Потом, когда стало ясно, что с экономической эффективностью не ладится, а уровень Каспийского моря стал падать, начали говорить, что это всё делается для спасения Каспия. Потом уровень Каспия стабилировался, и стало вообще непонятно, зачем это всё нужно.
И тем не менее, в отсутствие утверждения проекта государственной экспертизой госплана СССР, в нарушение существовавших в Советском союзе плане его начали строить, — это был примерно 1984 год. Даже сделали два атомных взрыва для прокладки русла в Вологодской области. Когда производили работы, были уверены, что всё пройдёт гладко, что экспертиза — это карманное мероприятие, что если поддержка сверху есть, значит всё будет в полном порядке, и так далее. Однако всё произошло по-другому.
Средней Азии не нужны воды Сибири
Это был полный абсурд. Воду экономически совершенно неэффективно гнать на расстояние больше чем, скажем, 500 км. А там 2550 км. Экономически это полный абсурд. И главная причина, по которой тогдашняя власть (это уже был, к счастью, Горбачёв) в 1986 году приняла решение об отказе от этих двух проектов была, конечно, экономическая.
В советской экономике начался совершенно очевидный кризис, цены на нефть стали падать, а советская экономика, не в такой степени, как российская, но тоже становилась чрезвычайно зависимой от мирового рынка нефти. Стало совершенно очевидно, что этот проект, тем более эти два проекта потянуть совершенно нельзя — просто денег нету.
А тут ещё началась кампания учёных, которые руководствовались прежде всего экологическими мотивами.
Но не только ими, потому что значительная часть этих противников прекрасна понимала, что для спасения экономики Центральной Азии надо не дополнительно туда воду подавать, чтобы закреплять сложившиеся там каменно-вековые структуры орошения (арычная система).
Потребности в сибирской воде в этом регионе нет. Люди, которые в 80-х годах (специалисты, я имею ввиду, а не политики) из центральной Азии выступали за строительство канала, теперь, в 2002 году, когда Лужков попытался эту идею реанимировать, в открытую говорили на конференциях, созванных Лужковым в мэрии (в апреле 2003 такая конференция проходила в бывшем здании СЭВа), что дополнительная вода ничего не даст средней Азии, что там нужно другими способами работать, что там нужно интенсивное водопользование, интенсивное земледелие, экономия воды, и так далее.
Учёные более десяти лет не могли выступить против сомнительного проекта
Противники проекта переброски рек смогли начать говорить во весь голос только когда наступила перестройка. До этого во весь голос говорить не полагалось. До этого невозможно было прийти в СМИ и сказать: вы знаете, вот тут в Министерстве водного хозяйства обсуждается такой-то проект, а я категорически против него, я считаю это глупостью и маразмом. «Да что вы», — сказали бы этому человеку — будь то молодой человек или уважаемый профессор, — «Идите вы отсюда подальше и забудьте, что вы сюда приходили». Вот ведь какая была ситуация в стране, всё было совсем не так как потом.
А здесь наступил 1985 год. А в 86-м вообще уже началась перестройка. Экологическое движение было первым по существу общественным движением, которому разрешили существовать и выступать против решений власти. Не против власти, а против отдельных решений власти. Это уже потом стали говорить, что нужна многопартийная система, потом уже появилась гласность, и так далее, и так далее. А первая форточка, которая была открыта в этой тоталитарной системе — это была экологическая форточка.
Так что, понимаете, власть оказалась в очень выгодной ситуации. С одной стороны, она прекрасно понимала, что экономически этот проект не вытянуть ни в коем случае, и искала способ отказаться от него. А тут очень хороший способ появился. Появились критики, которые прежде всего делали акцент на экологии. И принимая решения об отказе от разработке этого проекта власть, во-первых, достигала собственной цели, — экономической, не заниматься этой ахинеей, — а во-вторых, она демонстрировала всему миру, что она слушает общественность, уважает науку, да ещё и экологию тоже. Прекрасно! Хорошая мина при плохой игре.
О роли Михаила Горбачёва
У меня в то время с Горбачёвым контактов не было, я уж с ним потом близко познакомился и почти подружился. А в 86-м году у меня с ним никаких контактов не было. Более того, я думаю, что может быть единственный человек, который сумел туда тогда пробиться, это был Александр Леонидович Яншин. Тогда он был вице-президент АН СССР, по специализации он было геологом, но уже тогда он придавал огромное значение экологии (он потом стал основателем Российской экологической академии). И я думаю, что Александр Леонидович был единственный, кто непосредственно сумел поговорить с первым секретарём на эту тему.
Конечно не одна встреча всё решила. Выступлений и в печати, и на всевозможных заседаниях было очень много, в частности, когда проект проходил экспертизу Госплана СССР, Там была двухступенчатая система: сначала проект во всех деталях рассматривала специально, ad hoc сформированная группа, она называлась «экспертная подкомиссия». Свои предложения она выносила на экспертную комиссию, в которую входили очень именитые люди. Так вот экспертная подкомиссия приняла очень кислое, но всё-таки положительное, под давлением, заключение, написав огромное количество замечаний. Беспрецедентное количество замечаний. Всё это, конечно, имело определённое значение. Поэтому обстановка была уже накалённая вокруг этого проекта, весьма накалённая.
Ну и Горбачёв искал новые пути для страны, в этом никаких сомнений нет. И поиск новых путей — это, соответственно, не только поиск новых решений, но это и попытка отказаться от традиционных старых решений или от стиля их принятия. Поэтому, конечно, он на это обратил внимание, безусловно.
Решение о прекращении работы над проектами поворота рек было окончательно принято на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС 14 августа 1986 г. После этого долгое время об этой идее не вспоминали — вплоть до начала 2000-х, когда мэр Москвы Юрий Лужков предложил вновь рассмотреть различные варианты использования стока сибирских рек для орошения Средней Азии.
О предложениях Лужкова
Мне трудно сказать, какими именно намерениями руководствовался Юрий Михайлович Лужков, какие у него были цели. Тут можно разные высказывать гипотезы. С одной стороны он, конечно, человек в чем-то очень советский и безусловно склонный к гигантомании. С этой точки зрения его этот проект мог привлечь. С другой точки зрения, или к тому же, — так правильнее будет сказать , — к тому же он очень интересовался политикой, особенно тогда, в начале 2000-х годов. Он ведь в 2004 году претендовал на то, чтобы в президенты баллотироваться, но эта затея провалилась, не получилось у него. И конечно ему нужны были разные фишки для того, чтобы играть в политическую игру. И одной и таких фишек, — он решил, — мог бы быть этот самый проект, потому что всё это связано с центральной Азией, с активной внешней политикой, с политикой, направленной на воссоединение бывших советских республик, и так далее.
Но можно рассматривать вполне серьёзно и очень простое объяснение, что всё это было продиктовано намерением просто «распилить бабки», как теперь говорят, то есть убедить власть в том, что из бюджета стоит выделить большое количество денег на перепроектирование. А перепроектирование будет состоять в сканировании того, что было сделано дальше, в разукрашивании соответствующих картинок методами компьютерной графики, замене кое-каких цифр, поливании всего этого дела новым политическим соусом, — и всё, и под такое дело вполне можно было сорвать, по крайней мере, полмиллиарда рублей. Может быть расчёт был может быть именно на это. Ну, а когда я говорю, по крайней мере, это конечно очень скромно, потому что в принципе на проектирование таких вещей полагается примерно процентов 5−7 от стоимости всего проекта, а стоимость проекта уже тогда была на полтриллиона долларов (сейчас — 700−800 млрд долларов). Возьмите 5% от полутриллиона, вы получите очень приличненькую сумму. Так что может быть и это. Я только гадать могу.
Но дальше со свойственной ему страстью отстаивать свою точку зрению, не слушать других, не слушать вообще никаких аргументов, он стал заниматься пропагандой этого проекта. Он не хотел ничего слышать о реальных затратах, которые на это потребуются, а я соответствующие данные опубликовал ещё в 2003 году. Они все были в открытом доступе, он всё это мог почитать. Не читал или делал вид, что не читает, как гоголевский глава. Я говорил, что вода в нижнем течение Оби настолько грязная, что её нельзя использовать в мелиорации. Это тоже никого не интересовало там. Вообще не интересовало уже ничего. Как самый настоящий популистский политик он долбил своё и плевать хотел на всё остальное. Трудно сказать, чем это всё могло кончиться. Всё зависит от того, насколько он понимал реальную ситуацию и насколько он играл роль, которую избрал для себя в этом спектакле с переброской. Конечно, если бы он что-то в этом деле понимал и получил бы власть — он тут же бы отказался от него, это совершенно ясно. А может он ничего и не понимал. Тогда может быть даже и не отказался. Это было бы экономической катастрофой, но не очень сильной, потому что само собой это очень быстро бы захлебнулось и остановилось. Потому что попытки реализовать этот проект не привели бы к трате 700 млрд долларов. Уже через 50 миллиардов стало бы ясно, что это бред.
Проект переброски рек в Китае — реализация Советской идеи?
Китайский проект не похож на наш. Во-первых, это гораздо меньшая масса воды, это не 27 кубокилометров, а всего 11. Во-вторых, это гораздо меньшее расстояние, не 2550 км линии, а соответственно 1200 километров — в два с лишним раза меньше. В-третьих, это никаких затрат электроэнергии на перекачку воды, потому что источник находится выше, чем вся та территория, по которой пройдёт канал. Там надо только скалу продолбить и из водохранилища, которое называется «Три ущелья», «Сянь-Са», на реке Янцзы, вода пойдёт вниз в бассейн реки Хуанхэ.
Самое же главное, это то, что Китай не предполагает использовать эту воду для орошения. Сейчас совершенно ясно, что для того, чтобы обеспечить сельское хозяйство водой, в таких районах, как Северный Китай, бассейн реки Хуанхэ, для этого ни в коей случае не надо заниматься перебросками. Надо интенсифицировать водопользование, применять современные методы орошения… Китай строит этот канал исключительно для водоснабжения городов — это доминирующая цель. И побочная цель — это водоснабжение промышленности.
И вы понимаете, что если город остаётся из воды — а там тенденция такая — то переселять город в другое место это ещё дороже, чем канал строить. Поэтому эта история с китайским каналом совершенно особенная, это исключительные условия, исключительная специфика и географическая, и гидрологическая, и политическая, и экономическая. Тут сравнения никакого быть не может. И всё это происходит в пределах одной страны, из одного бюджета идут деньги, и в этот же бюджет возвращаются те деньги, которые благодаря этому можно будет получить, сэкономить, и так далее.
Это совершенно другая ситуация, чем с переброской Обской воды в центрально-азиатские республики. Поэтому никакой аналогии я тут не усматриваю, абсолютно никакой. По всем условиям китайский проект он совершенно исключительный, ничего подобного в мире найти не удаётся, мы специально смотрели. Это абсолютно беспрецедентный случай. Поэтому не нужно ссылаться на Китай, это неадекватно.
Возможно ли возрождение проекта?
Думаю, что невозможно, по той простой причине, что всё, что нужно для того, чтобы построить такой канал, дорожает быстрее, чем темп инфляции. Это тяжёлые технологии, это экскаваторы, это бульдозеры, это тяжёлые грузовики, это рабочие, которых нужно привезти, потому что силами местного населения ничего подобного сделать нельзя. Всё это дорожает быстрее, чем что бы то ни было другое в мире.
Высокие технологии — конечно. Даже нынешний тяжёлый экскаватор, не то, что было 40 лет назад, но тем не менее, трудно найти что-то более похожее на то, что было 40 лет назад, чем этот экскаватор. А с другой стороны, если разбираться всерьёз, то в центральной Азии воды не так уж катастрофически и мало. Там общий сток-то 120 кубокилометров в год. Сток Амурдарьи и Сырдарьи 90 кубокилометров воды в год. И если эту воду расходовать разумно, то её хватит на сельское хозяйство и Узбекистана, и Туркмении, и Южного, и Центрального Казахстана. Про Таджикистан и Киргизию я не говорю, потому что это водообеспеченные регионы, вода идёт именно оттуда. Это не значит, что там нет поливного замледелия, — есть конечно. Это не значит, что там решены все проблемы водного хозяйства — нет, конечно. Но вода там есть. Это водообеспеченные страны.
Оросительные системы, которые я имею ввиду, — это подземное и капельное орошение. Оно же обладает тем замечательным свойством, что, в отличие от канала, это всё можно делать относительно малыми шагами и после каждого шага получать значительный эффект.
Для того, чтобы воспользоваться каналом, вам его нужно весь целиком построить. Иначе это будет совершенно бесполезно. Вам надо построить его целиком, да ещё и разводящую сеть и так далее. А для того, чтобы начать внедрять подземное капельное орошение, вам нужно выбрать одно единственное хозяйство. Конечно, желательно, не слишком маленькое. Устроить всё это там вместо арыков. Продемонстрировать всей центральной Азии, насколько это эффективно. И это всё быстро окупится. Вы можете получить деньги, которые вложите в соседние участки. И этот процесс идёт в геометрической прогрессии.
А если у Вас есть несколько источников финансирования или вообще довольно приличное финансирование, так что вы можете начать не с сотни гектаров, а с десяти тысяч гектаров, ну так вообще замечательно. Это уже опробовано, во всём мире об этом хорошо знают, есть климатические условия, в которых всё это великолепно работает. Самый яркий пример — это американский штат Аризона, пустынный, в котором уже всё это давным-давно вышло за стадию экспериментов и приобрело действительно огромные масштабы. Там выращивается до 30 сельскохозяйственных культур, начиная от хлопчатника, заканчивая бахчевыми культурами, ну в общем всё, что в Средней Азии растёт.
С Виктором Даниловым-Данильяном беседовал Андрей Позняков