Давно это было. В начале 90 х. Прошли бурные дебаты в Манеже по поводу конкурса на лучший памятник Победы. Срасти кипели нешуточные. Но со временем все благополучно успокоилось. Люди были заняты добыванием хлеба насущного , и за это их никак нельзя судить. Более расторопный обыватель сновал за товаром в Польшу, получив меткую кличку «челнок», менее расторопный промышлял мелкой торговлей, где придется. Тем жила страна, вернее народ населяющий ее.
Наша инициативная группа, создавшаяся, спонтанно, в том же Манеже тоже затихла. Все устали от бурных, эмоциональных всплесков, и просто не знали дальнейшего пути в борьбе за поруганную святыню – храм Христа Спасителя. Мы тоже устали от бесконечных хождений по инстанциям, cтояний на холоде на акафистах, поездок по другим городам для сборов подписей и т д.
Не устал только один человек, который и начал это великое дело возрождения порушенной святыни, выставив макет храма Христа Спасителя на конкурс Победы. Это Владимир Петрович Мокроусов. Он понимал, что если сейчас отойти и замолчать, то потом будет очень трудно поднять новое движение за храм. Нужна была поддержка новых сил, обладающих реальной властью и возможностями.
Cкульптор Мокроусов был человеком талантливым и неординарным. Как и всякий художник, он по своему видел мир и по своему отображал его в своих работах. Вот и сейчас мысли его, непрерывно, отыскивали любое решение, которое бы привело к развитию темы воссоздания храма. И решение было найдено. Оно было немного смелым, а может и дерзким, учитывая, что на месте взорванного храма еще зияла огромная лужа, то бишь бассейн «Москва». Кстати, Лужков хотел его еще реставрировать.
A решение Владимира Мокроусова было таким – сделать печать храмовую. Настоящую, красивую печать. …А значит и храм будет. Так ему верилось. Несколько дней он рисовал ее на большом листе ватмана. Получился, прекрасной формы, чертеж будущей печати и штампа.
– «А теперь отнеси в Патриархию и возьми благословение у Патриарха»,- попросил он меня. Этого я никак не ожидала и не сразу согласилась. Взяв себя в руки, я взяла чертеж и отправилась в Чистый переулок. Придя в канцелярию, я объяснила ситуацию, и даже показала им чертеж. Казалось, что на этом все закончилось. Никто на меня внимания не обращал, и я сидела, как мышка, подумывая, как бы поскорее уйти. Свою миссию я считала вполне провальной, так что самым лучшим выходом было , потихоньку, сбежать. Но все произошло неожиданно и по другому. Открылась дверь, и Алексий 2 с группой священников направлялся прямо ко мне. Подойдя, он положил мне руку на голову. Я от волнения, не запомнила слова, произнесенные им. Потом благословилась и протянула рулон с чертежами. Я так сильно волновалась, говорила сбивчиво, да и вообще еле держалась на ногах. Видя такое мое состояние, Патриарх улыбнулся подбадривающей, доброй улыбкой. Он похвалил чертеж печати и спросил , кто автор этого чертежа. Потом попросил передать благодарность моему мужу за создание такой красивой печати, еще несуществующего храма. Держа в руках лист, Алексий 2 направился к выходу. Во дворе он развернул лист снова, и яркое не по зимнему солнце, ослепительно залило лист своими лучами. Это заметили все. Так все вдруг радостно сверкнуло… Cолнце всегда подает свои благодатные знаки. Вернее, Господь посылает нам много через небесное светило. Только мы не замечаем его в суете мирской. Еще раз поблагодарив меня и передав благодарность Владимиру Петровичу, Патриарх удалился в свою резиденцию. A я не веря такому счастью, помчалась окрыленная новыми надеждами, домой. В голове звучали последние слова Святейшего: « Какие молодцы!» Это событие прибавило нам cтолько сил, что мы снова продолжили работать.
Печать оказалась знаковым явлением в длительной борьбе за идею возрождения храма Христа Спасителя. И неважно, что зияющая лужа еще дымилась паром на морозном воздухе — храм уже парил над ней, медленно и тяжело вставая на свое законное место. Спасибо всем, кто был с нами в то время и помогал возродиться святыне.
В Мокроусова
Печать храма