Постижение уникальности художественного мира поэта немыслимо без живого эмоционального отклика на его произведения, без страстного интереса к личности человека. Светлана Володина необычайно популярна в Верхнекамье, особенно у себя на родине, в Чердыни. Знают ее не только любители поэзии, но и простые люди, школьники. Значит, все они нашли в поэзии Светланы Володиной то, что близко им и созвучно их сердцам.

Кто же она такая, Светлана Володина? Что это за человек, который пишет такие проникновенные строки о своем крае?! Я живу на Урале, в глубинке, Где ветра о свободе поют, Где мелькают лесные тропинки, Там, где хмурится старый Полюд…

В стихах С.Володиной есть отчая земля – “таежная, малая родина, которая обогащает запасом ярких, неповторимых впечатлений ее поэтическую душу. В суровых пейзажах северного Урала автор ищет и находит добрые краски, свет и надежду, свою литературную тропинку к благородному читателю” [4, 3]. Поистине высокая дочерняя любовь к родине, доверительное отношение к людям дают автору силу. “Поэзия Светланы музыкальна, образна, добра и лирична” [4, 3]. Может, где-то земли есть красивей этой, И над теми землями небеса синей, Для меня хватает и тепла, и света В том краю родимом на земле моей.

Она родилась и выросла в Чердыни. В 1995 году закончила журналистский факультет Уральского госуниверситета в Екатеринбурге, почти 12 лет отдала работе в газете “Северная звезда”. С.Ю.Володина – лауреат областного конкурса памяти В.Дементьева, погибшего в Нагорном Карабахе, член Российского авторского общества, член Союза писателей РФ, почетный гражданин Чердыни. Вышли в свет три поэтических сборника С.Володиной: “Родная музыка берез”, “Ромашковое поле”, “Чистый родник”. Четвертая книга (“Чердынь – тайна вечная”), посвященная истории Чердынского края, написана стихами и прозой.

Живительный родник стихов поэтессы, прославляющей родной край, его природу и людей, живущих на этой земле, находит свой путь к сердцам читателей. С.Володина воспевает милую ее сердцу природу, малую родину, Россию, людей, которые живут на нашей земле. Прочитав ее стихи, понимаешь, в каком чудесном краю живешь.

Кто сказал, что наш уральский север суров? Он невероятно красив и поэтично добр. Просто мы мало знаем его, мало изучаем, мало приглядываемся к его природным картинам. В нашем крае чуткий взгляд отыщет много красоты, достойной быть увековеченной кистью живописца или пером художника слова. Поистине таким поэтическим мастером стала для Чердыни наша землячка Светлана Володина, творчество которой сегодня известно во многих местах России.

Живя мечтой о сохранении единства человека с родной природой, Володина стремится отчетливей представить возможные проявления такого единства. Осмысливая нравственные и трудовые традиции, идущие из глубины веков, она вырабатывает свои поэтические представления о жизни, которые во многом предопределили своеобразие ее поэтического мира. Мира, в котором особое место занимает малая родина – Чердынь, с ее неповторимой красотой и богатой историей.

“Чердынь – старейший город Урала. Расположен он, как Рим и Москва, на семи холмах правого берега Колвы. Из Чердыни, как из столицы античного мира, выходило шесть дорог”, – пишет бывший директор Чердынского краеведческого музея, профессор Пермского госуниверситета Георгий Николаевич Чагин [17, 8]. А вот как об этом говорится в стихах нашей поэтессы:
Семь волн неразделимых, семь холмов
Вздымают к Богу, как в молитве, руки,
Кресты церквей старинных и домов
Седые крыши – всех ветров подруги.

Чердынь считается провинцией, глубинкой. Но Светлана именно здесь находит духовный материал для своего творчества:
…Ты, как баба деревенская,
Но таится тут, в глуши,
Настоящая, Вселенская
Глубина твоей души…

Наш город – неотъемлемая частица Урала, ставшего для нее неповторимым местом жизни, как и рязанщина для С.Есенина. Вспомним: “Край ты мой, заброшенный, край ты мой, пустырь, сенокос заброшенный, лес да монастырь…” Нерадостная картина – заброшенный край да нескошенное сено. Но эта печаль лишь подчеркивает любовь и привязанность Есенина к родным местам. Так и в володинском стихотворении “Провинция” сквозит та же безутешность и безысходность: “Наш удел – в огороде копаться Да возиться у русской печи…”.

Но вместе с тем – сколько гордости, сколько дочерней привязанности и восхищения в других ее строках:
…И на жарких июльских покосах
Запах сельского сена вдыхать,
На весенних лазоревых росах
Плодородные земли пахать.

Запах сена, свежесть росы видятся поэтессой не так, как другими, они воспринимаются ею как что-то свое, истинно уральское, близкое и родное ей самой, живущей хотя и в провинции, но обладающей несказанным богатством, какого не имеют люди, считающие себя истинными горожанами:
А видал ли ты, горожанин,
Наш особый, уральский восход,
Как своей малахитовой гранью
Упирается в лес небосвод?

Говорят, поэт – это человек, много повидавший и передумавший. Но вот и “все же, и все же домой воротился”. Этот дом для Светланы, без сомнения, Урал, древняя Чердынь:
Уезжая в далекие дали,
Улетая в чужие края,
Здесь я сердце свое оставляю,
Потому что уралочка я!

Творчество Володиной питает богатейшая история родного края, и то, что она находит свое отражение в ее произведениях, – очень естественно и ненадуманно. Только черствый, лишенный чувств человек не обращается к тому, чем живет его малая родина, что витает, кажется, в самом воздухе. Для поэтессы не существует настоящего без прошлого, их неразрывная связь ощущается и в стихах. Причем, история для нее – священная страница судьбы края, в котором Светлана родилась. Но эта связь не просто поэтический прием, это искреннее сопереживание и сочувствие, полнота ярких чувств и размышлений:
…Язык огня вылизывал дотла
Все, что древесной силою держалось,
Но Чердынь снова строилась, жила,
В узор камней и в зелень обряжалась.
Светился город лицами людей,
Гудел, как улей, на ладонях пыльных
Соборной и Торговой площадей,
И пел, и горевал в крестах могильных…

Своим творчеством Светлана как бы оживляет былое. С.Залыгин так говорит о взаимопроникновении времен в искусстве: “Настоящего ведь никогда нет в его “чистом” виде; “чистое” настоящее – это разве только биология, нынешний процесс жизни как таковой. Мышление же, тем более мышление творческое, никогда не обходится без памяти, следовательно, без будущего. И опять-таки один писатель опирается на свою память, другой – на свое предчувствие чего-то будущего. Истинный же талант – это еще и счастливое сочетание и того, и другого…” [14, 292]. Такое сочетание обнаруживает и поэзия С.Володиной. Она рождена на древней уральской земле, рождена временем с его острыми коллизиями. Светлана может четко улавливать эти коллизии, видеть, как они отражаются в сердцах человеческих. Это обеспечивает ее стихам и глубину переживания, и широту исторического кругозора.

В своих стихах поэтесса возвеличивает те культурные ценности, которыми богата ее малая родина. Чердынь – город-музей, с множеством памятников истории и архитектуры. И об этом культурном наследии она рассказывает и своим землякам, порою не замечающим сей красоты, напоминая о том, что и у них есть чем гордиться. Вот так описывает она действующую церковь Иоанна Богослова:
Белый храм с облаками отражает река,
У него за плечами, как туманы, века.
Проникает невольно в сердце жалобный стон,
Этот звон колокольный – песня давних времен…
Или Никольский храм в Ныробе:
И вздрогнет колокол бессмертный.
И воссияют предо мной
Пять куполов Никольской церкви,
Как пять корон земли родной…
или Воскресенский собор в Чердыни:
…Быстро тают в пасмурной дали
Окна Воскресенского собора
И легенды Чердынской земли…

“Легенды Чердынской земли”, уважение к родному краю для поэтессы являются своеобразным поклонением, поэтому, наверное, и тема малой родины – одна из главных в ее поэтическом творчестве. Воспевая свой край, Светлана тем самым прославляет свою глубинку, древнюю Чердынь. Третий сборник Володиной “Чистый родник” был представлен на московском книжном рынке. О нем, а значит, и о нашей поэтессе, узнали не только в Москве. Ее имя стало известно в Германии, Англии, Франции. Вместе с ее именем люди узнают о Чердынской земле. А когда Светлана по заказу Союза малых городов написала гимн и ее стихи положил на музыку заслуженный артист России Леонид Григорьевич Шумский, эта “Песнь малых городов” была восторженно принята:
…А память о растраченных годах
Хранит глубинка трепетно и мудро,
Встречают люди доброй песней утро
В твоих, Россия, малых городах.

Содружество чердынской поэтессы с этим композитором продолжается: сейчас Шумский пишет музыку и создает альбом из 12 песен на ее стихи.

По словам С.Володиной, любить свою землю надо учиться, постигать это чувство постепенно, медленно, все сильнее и сильнее ощущая его в сердце. “Я счастлива, – говорит поэтесса, – что могу помочь педагогам в воспитании духовности у школьников. И совсем не важно, мои стихи читают или стихи других поэтов… Уверена, что душа, наполненная поэзией, сеет только добро, радость и вдохновение… Сейчас они обнаруживают, что родились в самом лучшем на свете краю. А через истинную любовь к малой родине они научатся любить Россию – всю без остатка…” [8, 4].

Сейчас много пишут и говорят о возрождении России. “Здесь нечему возрождаться, – говорит С.Володина, – поскольку в глубинке ничего и не умирало – ни свобода, ни душа, ни красота природы нашей” [8, 4]. В унисон словам Светланы звучат слова российского поэта Евгения Евтушенко. Со сцены Чердынского Дома культуры он читал свои стихи, восхищался нашей Чердынью. По убеждению Евтушенко, именно от глубинки, от провинции начинается возрождение России, потому что здесь живут умные и добрые люди, чистые душой и помыслами… А поэтесса восклицает:
И пусть торопится молва
Справлять по родине поминки –
Я знаю: Родина жива,
Пока живут ее глубинки!

Любовь Светланы к малой родине отражается во всем. Но надо заметить, что она начисто лишена риторики и далека от попыток воссоздать увиденное или рационалистически истолковать свое патриотическое чувство. Здесь какая-то неведомая другим, потаенная, духовная связь.

Через любовь к малой родине у С.Володиной прослеживается большое чувство ко всей России в целом:
Я русская, я русская душой.
И никаким далеким дивным странам
Не заслонить любви моей большой
К родной земле, к ее глубоким ранам…

Восприятие поэтессой и малой родины, и России очень близки к есенинскому. Поэзия Есенина много значит для Володиной. Она помогла впервые организовать поток лирических переживаний, помогла ей определиться, поэтически осмыслить глубинную связь с Россией: “…Ничего мне на свете не надо, Кроме вечной России моей!”

Володина, как и Есенин, воссоздает живописный образ Родины, сравнивая Россию с женщиной:
…Добрый взгляд, как небо, синий –
Ты всегда мне видишься такой,
Женщина прекрасная – Россия –
С русою распущенной косой.

Володина видит в России самое доброе, светлое, чистое, то, чем проникнута душа русской женщины. В сердце поэтессы всегда живет образ России, непоколебимый и свободный:
Я хочу, чтоб Россия моя
Излечилась от злого недуга,
Чтоб с улыбкой вставала заря
Над росинками сонного луга…
Я храню ее в сердце одну –
И награду мою, и потерю,
Потому что я в эту страну,
Как в святое распятие верю!

Если продолжать сравнивать поэзию Володиной и Есенина, почувствуешь, как многокрасочна и выразительна цветовая палитра. Причем, образ России, ее пейзажи поэты передают в одинаковой цветовой гамме. Пейзажи в стихах Есенина наполнены голубизной: “летний вечер голубой”, “синяя вьюга”, “Голубизна то нежная, то перламутровая, то глубокая до синевы”. А вот как пишет С.Володина: “Бродят синие тени. И снова Старый день убирается прочь”. И еще: “Дай испить твою синюю грусть, Аж до самых серебряных звезд”.

Сочетание синего и малинового цветов придает особую выразительность поэзии С.Есенина: “О Русь – малиновое поле И синь, упавшая в реку”. У Володиной часто встречаются сочетания голубого с золотым цветом:
А среди первозданного хлеба
Тут и там – голубые цветы,
Словно кто-то лоскутики неба
Разбросал по волнам золотым.
Или малиновый и золотой соединяются:
Скромная, доверчивая Родина…
Аромат малиновый, густой.
Бусинками черными смородина
Впитывает солнечный настой.

Для С.Володиной природа – это вечная красота и гармония мира. Нежно, заботливо, без какого-либо нажима, природа врачует людские души, снимая напряжение душевных перегрузок. Именно так воспринимаются стихи поэта о родной природе, именно так возвышенно-просветленно воздействуют они на читателя. “Мир человека и мир природы в поэзии Есенина единый и неделимый” [9, 20]. Она автобиографична в самом широком значении этого слова. Черты автобиографизма есть и в творчестве любого художника; сильнее всего они в поэзии лирической. Но лишь у немногих поэтов так обнажены связи между содержанием лирики, ее поэтическим строем и теми душевными страданиями, через которые прошел в жизни поэт. У С.Володиной опоэтизировано все: звезды, крапива, березы, зори. Цветообозначения у С.Володиной зависят как от времени года, так и от ее душевных и физических переживаний. Так, осень, любимая пора поэтессы, окрашена в золотые цвета: “золотая нить”, “золотая заря”, “золотой огонь”, “золотые сарафаны”. В минуты физических страданий преобладают эпитеты серый, черный: “серая тоска”, “черная беда”, “черный холод”. Зима в изображении поэта – “белая кудесница”, радующая и врачующая душу:
Белая хрустящая зима,
Как невесту, Чердынь нарядила,
Понакрыла шубами дома,
Снегом тополя посеребрила.

Одушевление природы – одна из главных черт поэтического мира Володиной. В ее стихах обилие метафор, олицетворений, сравнений: “краснощекие зори”, “белая, бархатная кожа берез”, “белый иней, как седина”, “зима плачет – поснимала наряды”, “луна присела”, “ветер взбивал… перины мягких облаков”, “подмигнул месяц”, “сирень прижалась”.

Авторские переживания отличаются изумительной нежностью и чистотой. В них много личного, домашнего: дочернее чувство к матери, врачующей и окрыляющей, признание ей “в вечной любви”:
Все, что мне суждено – одолело
На дороге тернистой, земной,
Все я выдержу, все я сумею,
Если рядом ты будешь со мной.

Сила С.Володиной в том, что интимный уголок своего внутреннего мира она смогла выразить в словах обыденных, неброских, пронизанных истинным трепетом души и потому покоряющих читательское сердце. В стихотворении “Бабушкины руки”, ласковом, полном горького содержания вины перед бабушкой:
Нежность слов и губ я раздавала
Тем, кто не оставил и следа.
Почему же я не целовала
Бабушкины руки никогда?..

Отчий дом для С.Володиной – это самый прочный уголок ее внутреннего мира, реальная точка, определяющая ее сознание.

В поэтическом мире С.Володиной чувствуется неразрывная связь природы и фольклорные традиции в ее изображении: “Оказывается, русские поэты самую большую привязанность испытывают к соснам, дубам, реже всего встречаются верба, вяз, кедр. Из цветущих деревьев самые упоминаемые – сирень, черемуха” [13, 29]. В центре поэтического мира С.Володиной – береза (первый поэтический сборник назван “Родная музыка берез”), которая в сознании поэта “барышня-березка”; реже встречается клен, сосна, рябина, яблоня, сирень.
Ты посмотри, космическая даль,
Взгляни своими звездными очами
На тот российский, солнечный алтарь
С березовыми белыми свечами!

В центре поэтического мира природы – парадоксальное сочетание потока личных переживаний, бытовых реалий и церковной символики, природа как бы участвует в богослужении, и сама становится у поэтессы предметом поклонения. Именно это мы наблюдаем в стихотворении “Закат над соснами”, где одинокая сосна похожа на богомолку:
Лишь одна стояла богомолкой
От подруг веселых в стороне,
Вытканная черною иголкой
На небесном, алом полотне.

Эти примеры свидетельствуют о том, что образ Родины приобретает, выражаясь есенинским словом, “ангелический” облик. В поэзии С.Володиной выстраиваются образы, одухотворяющие природу: “барышни-березки нарядились”, “клен ладошками дрожит”, “от смущенья молодая краснеет рябина”, “песню поют березы в сарафанах золотых”. Все это столь же естественно и органично, как в лучших стихах русских поэтов о природе, и мы убеждаемся в том, что С.Володина становится зрелым мастером поэтического слова, овладевая искусством живописания природы, с мастерством передавая чувство восхищения природой; личную сопричастность ко всему окружающему миру. Лирическая героиня С.Володиной – человек любящий, ищущий, духовный. Она пребывает в гармонии с людьми и миром. А в третьем сборнике стихов “Чистый родник” границы поэтического пространства расширяются, все громче и настойчивее звучит тревога и боль за судьбу малой Родины и России, многие стихи обретают гражданское звучание. “Где ж, Россия, честь твоя и слава?” – спрашивает она:
Ты, как прежде, просишь подаянья,
И твоя в поклоне голова.
Стынет в сердце горькая тревога,
Злые слезы сковывают речь:
Как тебя, Россия – недотрога,
Для веков грядущих уберечь?

Как уберечь? Ответа она пока не знает, но в ее душе живет надежда в достойное будущее своей страны.
Родина, твой тяжкий труд приемлю,
Вместе нам и петь и слезы лить.

Глубоким пафосом проникнуты те стихи С.Володиной, которые отражают проблемы российского общества. Безусловно, не могли не повлиять на ее творчество события, связанные с войной в Афганистане, а затем в Чечне. Понесла чердынская земля потери в этих войнах, когда 19-летние солдаты не вернулись в отчий дом, к своим матерям:
Смотрит женщина вдаль. А вдали
Только синь горизонта слилась.
Будто пропасти две пролегли
Страшной тенью во впадинах глаз.
Каждый день вспоминает она,
Как ушел ее мальчик служить.
Ах, какая стояла весна,
Как хотелось до счастья дожить!
Нянчить внуков, невестку любить,
А не выть от тоски по ночам
Да на жалость другим не носить
Черной шалью беду по плечам…
…Смотрит женщина русская в даль,
А в руках ее – черный тюльпан
И убитого сына медаль.

Стихи С.Володиной о проблемах современного общества не дань моде, а выражение ее гражданской зрелости как поэтессы. Каких бы вопросов современной жизни ни коснулись, мы убеждаемся, что о многих из них с болью, мучительно думает и размышляет поэтесса:
Мы теперь не вправе допустить,
Чтоб безверье правило победу,
Чтоб поколенье новое пустить
По нашему неправедному следу.

Чью душу и сердце не заберет трагическое стихотворение “Выла злая вьюга диковато”? Оставят ли кого-нибудь равнодушными?
…Как сказать ей, матери солдата,
Что кружит над домом воронье,
Что за мирный день в России плата –
Жизнь ребенка взрослого ее?
В пропасть горя рухнет, осина,
Сломленная бурей на корню.
К ней везут закованного сына
В цинковую вечную броню.

Горе матерей, потерявших своих сыновей в Афганистане и Чечне, обретает в стихах космический размах, страдает сама земля, пропитанная кровью своих сыновей, мы слышим “крик земли, потерявшей покой”, горе матери, потерявшей сына – это горе, которое испытывает Россия-мать о своих сынах:
На ресницах застыла слеза…
Жаль Россия, ты слышишь, мне жаль,
Что твои голубые глаза
Отуманила снова печаль.

С.Володина чувствует неразрывную связь поколений. Обращаясь к теме войны в стихотворении “Ветеранам” она убеждает читателя, что солдаты Афгана и Чечни – продолжатели боевых традиций солдат Великой Отечественной. Солдаты, мечтавшие о том, что “никогда уже похоронки не ворвутся бедой в дома”, в жизни наблюдают совсем другое:
Не рассеять вам эти туманы,
Что окутали всю страну,
Где афганские ветераны
Под гитару поют про войну…
А слова, как снаряды, глушат
С каждым выстрелом – все точней.
Разрываются ваши души
От кровавой войны в Чечне.

Поэтесса просит прощения у ветеранов, чьи надежды и мечты не оправдали современные правители:
Мы еще не шагнули в пропасть,
Мы стоим на краю сейчас.
За беспамятство, за жестокость,
За безверье простите нас!

Об этом сказала С.Володина в одной из газетных публикаций: “Горько и грустно становится в душе за то, что большинство русских людей не осознали до конца, что пока Родина стоит на краю пропасти, остается нам низко в ноги поклониться молодым и старым ветеранам, попросить прощения за тех, из-за кого страдали русские люди, из-за того, что кто-то неумело правит нашей Россией” [15, 2]. Следует отметить, что автор показывает личную сопричастность к теме войны. Примером тому является стихотворение “Деду”:
Горько и обидно мне бывало,
Что не знала деда своего.
Молодого смелого солдата
Не вернула Чердыни война,
Миллионы жизней были взяты –
Что меж ними стоила одна?

“Парень воевал в Афганистане. Родину чужую защищал” – о солдате, но другой войны.

“Касатики… в цинковых гробах” – о солдате Чеченской войны. Но между всеми солдатами, по словам С.Володиной, есть общее – они отдали свою жизнь за то, о чем мечтали эти солдаты:
Будут счастливы наши дети,
Будет мирною вновь весна…
Зарастут лебедой воронки,
Цвет черемух сведет с ума,
Никогда уже похоронки
Не вернутся бедой в дома…

Наблюдая за процессами, происходящими в современном обществе, поэтесса видит новых хозяев “Россиюшки-зазнобы”, радеющих о своем благосостоянии, живущих без моральных принципов:
Минул век один, другой – явились новые,
Незнакомые, незваные купцы.
Не заступятся за Русь и не обидятся,
Если кто-нибудь возьмет ее в полон.
Вместо глаз христовых доллары им видятся
И рубли с еще не проданных икон.

Чуткий глаз поэтессы видит расслоение народа, горькую участь социально беззащитных людей:
Каждому свое: у магазинов
Занимают нищие места,
Супермены – в креслах лимузинов,
Вдовы – у Господнего креста.
И твои годины горевые
Ничего поделать не смогли:
Должности и звания в России
Снова покупают за рубли!

Боль и тревога за свою страну, за свою маленькую родину звучит в этих стихах о новых хозяевах жизни; “ранимое сердце” автора сопереживает “нищей братии”, оказавшейся на обочине жизни, как и сама красавица Чердынь:
Тихонько у России на завалинке
Провинция присядет отдохнуть…
Глядишь – и снова катаные валенки
Из века в век протаптывают путь.

Каждое из этих стихотворений о “новорусских” – живая образная картина, увиденная неравнодушным взором художника и воплощенная в грустную словесную форму.

От одного поэтического сборника к другому становится крепче гражданское чувство С.Володиной. И чувствуется в ее стихах оптимизм, вера в будущее России:
Только ты дозволь мне в это верить,
Ты дозволь мне чувствовать и знать
То, что “Русь аршином не измерить”
И “умом Россию не понять”!
Любоваться радугой и далью,
Воспевать, гордиться, дорожить
Радостью твоею и печалью,
Чтоб мечтать, надеяться и жить…

И подобному тому, как из малого ростка тянется к солнцу сильное и красивое дерево, от глубинных истоков берет свое начало огромная любовь человека своей большой и великой Родине – Россия. Столько сил потребует от нас эта любовь, сколько перенесет жестокой боли, разочарований и бед, ровно настолько же она окрылит и осчастливит, заставит “и петь, и слезы лить”.
…Ты вечности туманный силуэт,
Скорбящий так возвышенно и просто.
Семь благодатей, семь могучих бед-
Им жить во мне до самого погоста!..

“До погоста” – до роковой черты. Но если не кривить душой, можно смело сказать: “навсегда, навеки…”.
Крепко сердце с краем Чердынским срастается,
Точно корни кедра мощного с землей,
Я уйду когда-нибудь, а он останется,
Освещенный ненаглядною зарей.
Лёгкий ветер взворошит моим дыханием
Чуб вознёсшегося кедра – гордеца.
Знаешь, Родина, и после расставания
Чаровать меня ты будешь без конца!…

Стихи С.Володиной глубоко патриотичны: сколько в них любви, гордости за родной край, желания добра и процветания всем живущим в нём! Древние холмы, широкие разливы Колвы, величавый Полюд, очарование белых ночей, красота уральской природы в любое время года – всё воспето поэтессой любовно и нежно. Поэтическому мастерству, впитывая и творчески преображая, она учится у А.Пушкина, А.Фета, С.Есенина.

В одном стихотворении она уверяет, что “стихи прекрасные рождались Под сиянье пушкинской свечи”. Но, по словам самой поэтессы, ей “ближе по духу и по мысли творчество поэтов Прикамья” [8, 4]. Например, В.Радкевича, А.Решетова, А.Гребнева. Возможно, поэтому в поэзии С.Володиной, как и для поэта А.Решетова, “явления – природа, культура и человек равны, равноценно дороги и все имеют право на существование” [10, 41]. Добрым наставником, советчиком, “путеводной звездой” стал для нее Ф.Востриков, пермский поэт, с которым давно сложились дружеские отношения.

С большим интересом и уважением относится С.Володина к поэтическому творчеству Е.Евтушенко. Е.Евтушенко, который побывал в Чердыни и познакомился с ней, сказал, что С.Володина – “это исконно Чердынская художница”.

Стихи Володиной – богатство Чердынского края, чистый родник, из которого нам еще предстоит зачерпнуть в ладони живой воды и наполнить свои сердца искренностью, доброжелательностью и любовью:
Как, Родина, тобою не гордиться,
Как черных мыслей мглу не превозмочь,
Я не могла в ином краю родиться,
Я – Чердыни возлюбленная дочь…

Действительно, творчество С.Володиной немыслимо без Чердыни, поскольку именно она дает ей вдохновение и те творческие силы, с помощью которых рождаются такие великолепные стихи, что несут нам аромат ромашкового поля, журчание чистого родника и родную музыку уральских берез.

1. Бухштаб Б. Русские поэты. Москва,1970.
2. Василевских Т. Корнями Родина жива // Северная звезда. Чердынь. – 2002. – № 27.
3. Володина С. Родная музыка берез. Чердынь,1993.
4. Володина С. Ромашковое поле. Чердынь,1995.
5. Володина С. Чистый родник. Чердынь,1997.
6. Володина С. Чердынь – тайна вечная. Чердынь, 2000.
7. Воложанинова С. Я не могла в том краю родиться // Северная звезда. Чердынь. – 1999. – № 49.
8. Воложанинова С. Патриоты глубинки // Северная звезда. Чердынь. – 1991. – № 6.
9. Есенин С. Собрание сочинений в 2 томах. Т.1. Москва,1980.
10. Иванова С. Изучаем литературу Прикамья. Пермь,1999.
11. Кашпай Н. Учимся понимать поэзию и мир // Литература в школе.- 1998.-
12. Навеки – девятнадцатилетние. Чердынь, 2001.
13. О Есенине. Книга для учителя и ученика. Пермь, 2002.
14. Залыгин С. Литературной заботы. Москва, 1972.
15. Федосеев Н. В память о ветеранах // Чердынские вести. – 1997.- № 9.
16. Фиронов А. Свет погасшей звезды. Белгород, 1996.
17. Чагин Г. Чердынь. Пермь, 1972.

С сайта  ПГПУ

(Говорено июня 2-го дня; напечатано в собраниях 1844 и 1848 гг.)

<1834 год>

Бедствие человека непорочнаго и добраго есть одна из трудных загадок, какия предлагает видимая вселенная человеку размышляющему. Видя добраго страждущаго, другой добрый страждет и сам, поелику чувствует сострадание: и таким образом от одной загадки родится другая: за что и сей страждет? Видит сие слабый верою, и подвергается искушению в вере. Видит склонный к пороку, и разрешает загадку на свою голову: какая же, говорит, польза быть добродетельным? Видит склонный к неверию, и непонятную загадку разрешает другою, несравненно более непонятною; он говорит: случай господствует в мире и в делах человеческих.

Благословенная в женах! Непорочнейшая из дщерей человеческих! И Тебе премудрый старец Симеон не усомнился предложить сию грозную загадку: и тебе же самой душу пройдет оружие. День плачевный и ужасный, но вместе спасительный разрешил Тебе загадку пророчества. Терние венца Иисусова, гвозди Его распятия, копие прободения Его, Его раны, Его болезненный вопль, Его умирающий взор, – вот оружия, которыми Твое матернее сердце пронзено было столь же безпримерно глубоко, сколь совершенна Твоя любовь, сколь безпримерна Твоя непорочность. Теперь, когда Ты пребываешь в Божественной славе Сына Твоего, для Тебя уже разгадана и загадка необычайнаго события: теперь Ты видишь во свете Божием, для чего надлежало пройти оружию и Твою чистую душу, и как сие согласно и с безконечною премудростию, правдою, и благостию Провидения, и с Твоим безконечным блаженством.

Матерь Света! низведи нам искру света от ума Христова, дабы уразуметь и нам тайну бед и скорбей земных, не столько, сколько бы желало наше любопытство, но сколько нужно для нашего мира и спасения.

Не было бы никакого зла на земле, и никакого бедствия в человеках, если бы не было греха. Единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть (Рим. V. 12), в имени которой заключается сокращение всех бед и зол. За грех определен человеку принужденный и изнурительный труд вместо свободнаго и легкаго делания: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. III. 19). За грех болезни: в болезнех родиши чада (16). За грех смерть: в оньже аще день снесте от древа запрещеннаго, смертию умрете (Быт. II. 17).

Человек, потеряв опыт первоначальнаго чистаго бытия своего и вселенной, потерял и понятие об оном. Как рыба, движущаяся в воде, не знает лучшей и более совершенной жизни, какою животныя живут в воздухе: так бедная душа человеческая, погруженная в грубый и тленный стихийный мир, и в нем живущая, как рыба в воде, не знает тонкой и нетленной жизни райской. Отсюда недоумения своемудрствующаго разума о том, была ли подлинно такая жизнь, и как она могла быть. Я приведу теперь одно только из сих недоумений, для примера их ничтожности. Разум разсчитывает, что если бы люди все раждались, и ни один из них не умирал; то умножение людей сделалось бы наконец несообразным с пространством и способами земли обитаемой; и таким образом теснота вселенной требует смертности человеков, чтоб умирающие очищали место преизбыточествующему множеству раждающихся. Таковым мелочным счетчикам жизней мы можем сказать тоже, что Господь сказал Саддукеям, которые из законов брака вздумали было извлечь опровержение учения о жизни будущей: прельщаетеся, не ведуще писания, ни силы Божия (Матф. XXII. 29). Кто вам сказал, что земля была бы вечною темницею для человеческаго безсмертия? И не ужели вы думаете, что с земли на небо нет иной дороги, кроме той, которая лежит чрез гроб и могилу? Не ужели также вы думаете, что землю, и прежде ея проклятия в делах человека, так же как ныне, надлежало размерять десятинами на каждаго человека, для его обитания и продовольствия? Прельщаетеся, не ведуще. Не растленный грехом человек несравненно менее зависел в жизни от произведений земли, нежели ныне; а земля, без его труда, несравненно щедрее была для него в своих произведениях, нежели ныне. Совершив на ней определенное поприще, он восходил бы на небо так легко, как в Иаковлевом видении лествицы, досязающей до небес, Ангели Божии восхождаху и нисхождаху по ней (Быт. XXVIII. 12). Возможность сего перехода в Енохе и в Илии отчасти нам показана. Не опасайтесь! Нетленная жизнь безгрешнаго человека разсчитана была Провидением лучше, нежели вами ныне. Поелику же вечное Провидение от века провидело и то, что превосходный и необходимый для блаженства дар свободы будет человеком употреблен во зло, и тем рушится первоначальное устроение человека и земли: то нет сомнения, что премудро и благодетельно разсчитано им и последовавшее за сим смешение добра и зла, которое нас изумляет и поражает.

После общаго вопроса о бедствиях человечества, зачем оне есть в царстве Провидения, на который ответ уже заключается в том, что мы доселе сказали, испытующий разум предлагает два особенные вопроса: во-первых, зачем бедствуют и невинные, во-вторых, зачем и те, которые не безвинны, страждут не в соразмерности с виною своею, а нередко наименее виновные страждут наитягчае. Дадим ответ на оба сии вопроса.

Для сего воззрим на человечество не нашим взором поверхностным, но глубоко проницательным взором людей просвещенных свыше. В каком виде им представляется человечество? Вси согрешиша, и лишени суть славы Божия (Рим. III. 23), говорит Святый Павел. Кто чист будет от скверны? вопрошает Иов, – и ответствует: никтоже, аще и един день житие его на земли (XIV. 4. 5). В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя (Пс. L. 7), исповедует Давид, не опасаясь нарушить сим отзывом заповедь почтения к родителям. Что же сие значит? то, что все человеки согрешили еще во Адаме, который, поелику начал раждать детей уже после греха, то не мог без чуда передать им того, чего уже не имел, – безгрешности и нетления, а естественно передал то, что имел, – грех и тление. – Если бы кто из нас дерзнул еще спросить: чем же виновны мы, невольно наследовавшие от Адама грех и тление? таковому, если он сколько нибудь внимателен к себе, вместо меня могла бы ответствовать, и заградить ропотливыя уста, его собственная совесть, которая может в жизни каждаго указать случаи, в коих мы не были верны добрым побуждениям, быв для того довольно сильны и при наследованном повреждении. Болий есть Бог сердца нашего, и весть вся (1 Иоан. III. 20); и потому видит в нас и те тонкия нравственныя нечистоты, которых более или менее огрубевшая совесть не примечает. Итак аще беззакония наши назриши Господи, Господи, кто постоит (Пс. CXXIX. 3)? Сим размышлением, вопрос: почему бедствуют и невинные? не только разрешается, но и уничтожается; потому что, по строгому суждению, нет на земли невинных, и следственно все бедствующие бедствуют, как более или менее виновные, кроме Единаго, иже греха не сотвори (1 Пет. II. 22)¹, и Котораго страдания, высочайше таинственныя, имеют блаженнейшее для нас изъяснение, ибо Той язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем: язвою Его мы исцелехом  (Иса. LIII. 5); Он подъял и понес тяготы, нас подавляющия, чтобы с тем вместе возставит нас от падения.

Что касается до вопроса: зачем люди, хотя, может быть, небезгрешные, но по всем открытым признакам безвинные, бедствуют иногда чрезмерно тяжко: кто может обличить Провидение² в сей чрезмерности? Если признаем, что бедствующий небезгрешен; и если знаем, что всякий грех есть отступление от закона, следственно возстание против воли Бога законоподателя³, мятеж в Царстве Божием, оскорбление вечнаго величества Божия: то скажите какой грех слишком мал для временнаго бедствия, и какое временное бедствие слишком велико для греха?

Нет спора о том, что не все грехи равно тяжки, и что есть разныя степени виновности в грехе одного рода: но кто из нас может довольно верно взвесить сию тяжесть, довольно точно определить сию степень? Для сего должно положить на весы, и поставить в меру, не только видимое дело, но и невидимое желание, и сокровенное намерение, и тайную мысль, силу и немощь, познание и неведение, пособия и препятствия, прельщение к злу и поощрение к добру, невнимательность к неизведанному и неверность дознанному опытом, закоснение и раскаяние, ожесточение и сокрушение: но кому возможно все сие, разве единому Испытующему сердца и утробы, всеобъемлющему и всеведущему? Также и для того, чтобы взвесить тягость бедствия, надлежит принять в разсуждение, кроме открытаго вида онаго, степень чувствительности бедствующаго, скудость и даже отсутствие, или напротив обилие противодействующих утешений, и многое, для чего нет веса и меры у внешняго зрителя. Как же говорим мы о чрезмерной тяжести бедствия, в сравнении с тяжестию греха, разве на угад и на удачу?

Бог действует на временную жизнь человека, поврежденнаго грехом, не только в качестве судии, чему еще будет особенное время в конце веков, но также, и преимущественно, в качестве врача, чему теперь-то и есть время. Посему Он определяет человеку меру бедствия и скорби иногда не как отщитанное воздаяние за дела, но как прием врачевства, способный препобедить силу греховной болезни: а это совсем другой разсчет. Есть болезненныя состояния, которыя кажутся маловажными и не угрожающими, но против которых сведущий врачь находит нужным употреблять жестокия врачебныя средства. Притом же Врач небесный не всегда начинает врачевать болезнь душевную по ея уже раскрытии: взор Его проницает в глубину души, самой сей душе невидимую, и открывая там тонкий зародыш греха, страсти, самоволия, самоугодия, тонкую примесь зла и нечистоты к добрым склонностям и расположениям, орудием искушения извлекает наружу сии болезненныя начала для их уврачевания, и для возведения души к высшей чистоте. Не случается ли видеть, что люди благоучрежденные в жизни, охотно прибегающие к Богу, лишась того, что сильно любили, например детей или супруга, мирской чести и славы, или имущества, так предаются скорби, что в ней одной сосредоточивают свою жизнь, не умеют подкрепить себя здравым размышлением, в котором прежде не имели недостатка; не могут довольно собрать себя⁴ в молитву, в которой прежде находили услаждение; вера, любовь к Богу, преданность в волю Божию, суть теперь для них только знакомыя имена и звуки, после того как они до своего несчастия ощущали в себе силу и действие оных? Что сие значит? – то, что любезное им они любили чрезмерно, и паче Бога, хотя сами того не различали; что дети, супруг или супруга, честь, слава, имущество были идолы их сердца. Что же было делать Сердцеведцу и Душелюбцу, как разве отнять идол, исторгнуть, хотя болезненно, неправильную любовь к твари⁵ из души, которую Он хощет наполнить Своею Божественною любовию? Он любит, милосердует, очищает, врачует, приготовляет к блаженству; а мы смотрим, и говорим: как Он тяжко посещает!

Наконец согласимся, что есть бедствия, о которых совсем нельзя спрашивать: за что, но разве: к чему? в которых не нужно обвинять человека, но в которых надобно только уметь оправдать и возлюбить Провидение. Таковы бедствия Иова, Пророков, Апостолов, Пресвятыя Девы. Не быв на сей высшей степени духовнаго возраста и жизни, когда питаются крепкою пищею креста, мы, в нашем младенчестве Христианства, – дай Бог, чтобы, хотя в младенчестве! – без сомнения только слабо и невнятно можем лепетать о путях и подвигах душ полнаго возраста Христова. Вопросим же лучше их самих, что скажут они нам о своих бедствиях. Что же говорит Иов? Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть. Буди имя Господне благословено во веки (Иов. I. 21). Что говорит Апостол? – Радуюся во страданиих моих (Кол. I. 24): якоже избыточествуют страдания Христова в нас, тако Христом избыточествует и утешение наше (2 Кор. I. 5). Видите ли, как не кстати мы, грешные люди, вступаемся за Праведников, и покушаемся возстать против Провидения за их бедствия? Они не приемлют нашей безразсудной услуги; они не жалуются на горькую участь свою; не хотят перемены ея; они радуются; они благословляют Бога; они счастливы; мы не понимаем их счастия, и думаем, будто можно роптать за то, за что они благодарят.

Если вы хотите хотя догадочно понимать то, до чего еще не достигли: смотрите на земное, и гадайте о небесном и Божественном. Ты любишь друга; он тебя любит; и тебе благодетельствует. Совершенно ли, при сих отношениях, удовлетворена твоя любовь, если она полна и чиста? Думаю, нет. Ты можешь думать: «уверен ли друг мой в искренности любви моей? не подозревает ли он, что я люблю больше его благодеяния, нежели его?» Пусть же откроется случай, когда ты мог бы для своего друга понести труд, скорбь, опасность: если ты благородная душа; как охотно ты бросишься на сей случай! И перенося для друга твоего труд, скорбь, опасность, как будешь ты радоваться, что теперь он несомнительно узнает искренность и чистоту любви твоей! Приложи сей пример к любящим Бога в благополучии. Они уверены, что Бог знает их сердце, к Нему благодарное: но не доверяют себе. Они могут, и некоторым образом должны заботливо помышлять о том, совершенна ли их благодарность к Нему, чиста ли любовь, не прилепляется ли сердце их тайным пристрастием к благодеяниям, мимо Благодетеля, и любовь, питаемая временными благодеяниями, не угаснет ли по истощении сей пищи. Является искушение, и приглашает: принеси в жертву твоего возлюбленнаго Исаака; претерпи для Бога лишение того, что ты более всего любишь после Бога; понеси гонение, безчестие, страдание за имя возлюбленнаго Иисуса. Как воскриляется при сем Боголюбивая душа! Как она готова вступить в поприще страдальческаго подвига, предать себя в огненное испытание! Как она тверда в сем испытании? Как утешает ее мысль, что наконец она приносит Богу жертву, которая ей не дешева! Какое успокоительное и удостоверительное свидетельство дает ей совесть, когда огнь искушения не изменяет злата ея, когда в горниле страданий сильнее возгарается любовь ея к Богу, когда сквозь внешнее умерщвление природы просиявает внутренняя благодатная жизнь, и небо в человеке утверждает надежду о человеке в небе! Поверьте, неопытные, что не лгут сии люди, когда говорят о своей радости в страданиях что в огне бедствия они поют и славят Бога с такою же безопасностию, свободою и услаждением, как три отрока в пещи Вавилонской.

Христиане! кого из нас на пути жизни временной не встречает чаще или реже разнообразное бедствие? Тщетно старались бы мы обойти все такия встречи; по крайней мере некоторыя из них неизбежны: следственно надобно благовременно приобучать себя, чтобы встретиться приличным образом. Предложенныя теперь размышления да побудят нас к тому, чтобы встречать бедствие не как врага и мучителя, но как справедливаго наказателя грехов, как врача душевных болезней, как посланника Божия, как вестника благодати. Его же бо любит Господь, наказует (Евр. XII. 6). Аминь.

Материалы официального сайта Свято Троицкой Сергиевой лавры

Видеосюжет телеканала “Союз” о Страстном монастыре :

 
I. Детство (1833-1851 гг.)

Старица Спасо-Бородинского монастыря, преподобная схимонахиня Рахиль (в миру Мария), родилась в 1833 г. в уездном городе Смоленской губернии Дорогобуже, в богатой и благочестивой купеческой семье Коротковых. Родителей её звали Михаил и Мелания. Они владели чайной, постоялым двором, имели большие ссыпки овса, конопли, склады льна и пеньки, получали чай, который сами сортировали, смешивали и упаковывали. Их дочь с детства отличалась любовью ко всему божественному. Играм со сверстницами она предпочитала посещение церкви и продолжительные домашние молитвословия. Любимым чтением Марии были жития святых. Рассказы богомольцев о святых местах возбуждали в ней стремление к подвижничеству. Подражая преподобным, девочка хотела было спать на голых досках, но родители ей это запретили. Её детское сердце было отзывчиво к людскому горю, она не могла пройти мимо нищих, не подав им милостыню, кормила их и даже отдавала им свою одежду. Мария была единственной наследницей своих родителей, поэтому Коротковы уже с отроческих лет учили ее быть помощницей в их делах. Девочка окончила частное дорогобужское училище и помогала родителям в сортировке чая.

В 1847 г., когда Марии было 14 лет, исполнилось ее заветное желание: она с подругами пешком совершила паломничество в Киево-Печерскую Лавру, к мощам почитаемого ею преподобного Феодосия. Там, у гробницы начальника Российского монашества, будущая подвижница сподобилась получить чудесное извещение о своем избранничестве.

В то лето, как и обычно, к киевским святыням стеклось много богомольцев, так что подойти к мощам Преподобного было почти невозможно. Стоя в толпе народа, Мария горячо молилась, высказывая свое желание поступить в монастырь. Вдруг какая-то неведомая сила перенесла девочку прямо к святой раке. Подняв глаза, в ее изголовье она увидела благолепного старца-монаха, от всего облика которого веяло святостью. С благоговейным трепетом Мария приблизилась к нему. Обернувшись к ней и преподав благословение, старец сказал, что молитва ее услышана Богом и просимое со временем исполнится. Растроганная юная богомолица, желая еще поговорить с ним, сказала:

– Как много здесь народа, батюшка!

– Да, – отвечал он, – народу-то семнадцать тысяч, а всего богомольцев семь человек.

Молись Преподобному, и он благословит тебя на монашеский подвиг.

Мария чувствовала, что этот благодатный старец читает ее мысли, и поэтому ей очень захотелось продолжить беседу с ним.

– Батюшка, – воскликнула она с детской просто той, – как Вы мне хорошо все толкуете! Как Вас зовут? Как мне Вас еще увидеть и поговорить?

Старец, как бы невзначай указывая на святую раку, ответил:

– Я весь – тут, здесь я все время неотступно нахожусь.

В этот момент народ оттеснил Марию, и она потеряла из виду своего собеседника.

Дорогобужские богомольцы пробыли в Киеве двенадцать дней, и все это время Мария безуспешно искала старца, а на обратном пути, в Чернигове, к ней подбежала юродивая и закричала: “Вот какая ты счастливая, с самим преподобным Феодосием беседовала! Эта девочка – святая, ее благословил сам преподобный Феодосий! Только все ли ты поняла?..”

Это паломничество и чудесная встреча укрепили стремление Марии к монашеству. Дома она продолжала вести свой обычный благочестивый образ жизни: ходила на богомолье в близлежащие монастыри и храмы, которых было много в Дорогобуже и его окрестностях, читала духовные книги, подавала щедрую милостыню. А между тем отец готовил ее к замужеству. С шестнадцати лет ее вывозили в гости, на дачи, на вечера, покупали ей наряды, учили держать себя в обществе. Все это очень тяготило боголюбивую душу Марии. Возлюбив паче всего уединение и молитву, желая посвятить свою жизнь единому Богу, она отклоняла предложения о замужестве, говоря: “Надо подумать, помолиться усердно, это – дело не пустяковое, здесь спешить нельзя. Положимся на волю Божию, как Ему будет угодно”. И Господь, ведущий помышления сердца человеческого, Сам помог Своей избраннице.

В 1850 г., собирая в лесу грибы, Мария повредила себе глаз. Боль была невыносимая, покоя не было ни днем ни ночью. Возложив всю надежду на помощь Матери Божией, она отпросилась у отца в Болдинский монастырь , что в 15 верстах от Дорогобужа, где дала обет оставить мир, если получит исцеление. После молебна перед ракой с мощами преподобного Герасима Болдинского и чудотворным образом Казанской Божией Матери служащий иеромонах помазал ее больной глаз елеем от негасимой лампады, и боль тотчас прошла. В этот момент она услышала тихий женский голос, как бы внутренний: “Мария, обет надо исполнить!” С этого времени она совершенно отказалась от мирских развлечений и ждала благоприятного момента, чтобы уйти в монастырь.

Через год к Марии стал свататься один очень богатый купец. Опасаясь, что теперь отец все-таки принудит ее выйти замуж, она отпросилась у него в Смоленск, на богомолье к чудотворной иконе Одигитрии. На самом же деле Мария решила навсегда оставить родительский дом и исполнить свой обет. Собрав небольшой узелок с вещами, она в августе месяце отправилась в путь.

II. Вознесенский монастырь (1851-1858 гг.)

 В августе-сентябре 1851 г. девица Мария Михайловна Короткова поступила в Смоленский Вознесенский женский монастырь , а вскоре туда приехал в поисках пропавшей дочери взволнованный купец Коротков. Под влиянием игумении и некоторых знакомых ему сестёр, убеждавших его оставить дочь в обители, и боясь навлечь на себя гнев Божий, он благословил Марию на монашеский путь. Коротков сделал богатый вклад в казну обители, чем ускорил работы по её восстановлению, которые проводились после нашествия французов.

Разлука с дочерью была тяжела для родителя, поэтому он часто приезжал в Смоленск, и подолгу жил в монастыре. Он привозил ей гостинцы и подарки, Мария же, возлюбив нестяжание, немедленно раздавала их неимущим сестрам и нищим. Отцовская забота делала её жизнь в монастыре легкой: как дочь богатого купца-вкладчика, она была при игумении, и на тяжёлые послушания ее не посылали. Стремясь к настоящему подвижничеству, Мария без верхней одежды забиралась в крапиву и в колючий шиповник, чтобы изнурить свое тело, привыкшее ко многой неге. С годами это обратилось у неё в постоянный подвиг.

В конце седьмого года пребывания Марии в Вознесенском монастыре, игумения послала ее за старшую на монастырский хутор готовить пищу. Монахини, ранее заведовавшие этим делом, возроптали на “выскочку-девчонку” и искали случая опозорить её. Однажды они не предупредили Марию о том, что на следующий день придет много работников-косарей, которых надо будет кормить обедом, и выдали ей очень мало продуктов. Утром, ничего не подозревая, с молитвой на устах, Мария принялась за работу. Когда же подошло время обеда, ее недоброжелательницы злорадно сказали ей: “Вот пришло полтораста или двести косарей, чем же ты их, голубушка, будешь кормить?” Испуганная Мария в слезах выбежала из кухни, пала на колени за копной и, воздев руки к небу, воскликнула: “Матерь Божия, Сама выручай меня из беды, Сама накорми рабочий люд! Я ведь не знала всего и не желала быть старшей”.

Молитва ободрила Марию. Она вернулась на кухню, спокойно вынула из печи котелок и, перекрестив его, стала раздавать обед. Чудесным образом еды хватило и косарям, и сестрам, все были сыты и довольны. Но самое удивительное заключалось в том, что остатков пищи оказалось больше, чем было приготовлено и хлеба в тот день отвезли в обитель больше, чем было привезено на покос. Это было явное чудо, которое удивило многих в монастыре и за его пределами. О Марии стали говорить, приходили на неё посмотреть, просили святых молитв, но похвалы человеческие и известность только печалили смиренное сердце послушницы. Она решилась, наконец, оставить Вознесенский монастырь и поднять на себя многотрудный подвиг странничества.

Ночь накануне побега Мария провела в молитве и заснула, положив голову на Святое Евангелие, с намерением утром раскрыть его и прочитать первое попавшееся место.

Евангелие открылось на 16 главе от Матфея, взгляд её упал на 24-й стих: “Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет”. Слова эти она приняла как благословение Божие. После этого Мария как келейница проводила игумению в храм, к утреннему богослужению, на свои деньги, которых у неё было шесть копеек, купила три просфоры, вернулась обратно, заперла игуменские покои, положив ключ в условленное место, и, никем не замеченная, вышла за ворота монастыря.

III. СТРАНСТВИЯ (1858-1865 гг.)

 Покинув святую обитель, Мария направилась по дороге своего первого паломничества, через Чернигов в Киев. У неё не было ни документов, ни паспорта, ни вещей – всё осталось в монастыре. Странница боялась, что её поймают и вернут этапом к отцу как беглянку, чем она принесёт ему новое, ещё большее, огорчение, поэтому скрывалась от людей, обходя шумные города и населённые пункты, останавливаясь на ночлег в заброшенных сараях, лесах и оврагах.

Самым сильным желанием Марии было во всей чистоте сохранить своё девство. Об этом она горячо молилась Божией Матери. Во время одной из таких молитв у неё даже выступил кровавый пот . В лесу близ города Рославля ей явилась Сама Богородица и сказала: “Мария, я всегда благословляла твои дела, помогу сохранить и девство твоё!”

Получив такое неземное утешение, Мария уже смело продолжала свой путь. Она побывала в разных монастырях, повидала многих подвижников благочестия. Одежда её не раз изнашивалась, рубище едва прикрывало потемневшее и огрубевшее тело. Ноги странницы были покрыты царапинами и ссадинами, потому что она почти всегда ходила босою. Глубокие шрамы на ступнях остались у неё до самой кончины. Иногда сердобольные люди зазывали Марию к себе, покоили некоторое время, но она долго не задерживалась у них и скоро уходила, а то, что ей давали как милостыню, раздавала другим странникам и нищим.

Хранимая Божией Матерью, странница прошла около шести тысяч верст и в 1861 году остановилась в Святогорской Успенской пустыни Изюмского уезда Харьковской губернии, где подвизался тогда известный старец-затворник Иоанн . Это был дивный подвижник.

Родом он был из г. Курска, из небогатой мещанской семьи. С детства желал жизни монашеской, но, выполняя родительское благословение, женился и вел хозяйство. После смерти жены, на 39-м году жизни, поступил в Глинскую Курской епархии пустынь. Там он выполнял различные послушания и был назначен экономом. Пострижен в мантию с именем Иоанникий. С самого поступления в пустынь отличался простосердечием, был усердным к службе и дома постоянно молился. Уже в то время он однажды исцелил молитвой бесноватого. Через пять лет о. Иоанникий был переведен в Святогорскую пустынь, где нес послушание эконома и гостиничного, а через 12 лет его рукоположили во иеромонаха. Пройдя монашеский искус по благословению архиерея о. Иоанникий ушел в затвор. После 18 месяцев затвора он был пострижен в схиму с именем Иоанн. Старец подвизался в высеченной в меловой горе келии в очень суровых условиях. От постоянного полумрака и свечного освещения почти ослеп. Терпел незаслуженные поношения от старшей братии. По мере почитания его народом, он стал юродствовать, избегая людской славы. Преподобный Иоанн подвизался в затворе 17 лет. Сильно тяготило его усердие народа, но он не мог отказать ему, и, точно мирный ангел, являлся перед ним в схимнической одежде, с кротким лицом и потухающими очами, напоминая седую древность киевских пещер. Беседа с ним успокаивала и облегчала наболевшую душу. Он обладал даром прозорливости, называл по имени приходивших к нему лиц и имел дар исцеления.

Во время своего пребывания в пустыни Мария часто посещала преподобного Иоанна, и он подолгу с ней беседовал. Прозорливо провидя всю ее дальнейшую жизнь, старец открыл ей многое. Наставляя будущую старицу, затворник говорил: “Посмотри на корову: она сразу набрасывается на корм, все хватает, щиплет и ест, а потом уже начинает пережевывать. Так и ты, пока со мною, нахватывайся, набирайся, научайся всему, этого тебе надолго хватит, может быть, на всю жизнь. Придёт время, когда тебе и перекреститься будет некогда, а ты народ-то утешай, ведь он будет сильно страдать”. Святогорский старец благословил Марию вернуться в свой монастырь, что она и исполнила, и в 1862 году была приукажена к Вознесенскому женскому монастырю.

IV. ВЛАДЫЧНИЙ МОНАСТЫРЬ (1867-1872 гг.)

 Второй обителью Преподобной стал Серпуховской Владычний монастырь, в который она была переведена в 1867 году. Там она была пострижена в рясофор святителем Филаретом Московским с наречением имени Павла. Оттуда, по благословению настоятельницы, она ездила в Москву учиться кулинарному искусству, и постигла его в совершенстве.

Преподобная никогда не забывала о своём одиноком престарелом отце. Зная, что он скорбит о потере единственной дочери, она и в годы странствия, и в святой обители всегда просила Матерь Божию утешить его. Действительно, после её побега из Смоленского Вознесенского монастыря отец вёл долгие поиски, рассылая повсюду письма, и дочь богатого купца разыскивали гражданские власти, но безуспешно. В то время прославился в Оптиной Пустыни преп. старец Амвросий. К нему как к последней надежде направился из Дорогобужа Михаил Коротков. Оптинский старец вышел навстречу гостю и ещё издали крикнул ему: “Твоя дочь на хорошем пути!”. Старик, не расслышав, подошёл ближе, Преподобный кричит опять: “Твоя дочь на хорошем, правильном пути!”. Когда Коротков подошёл совсем близко, старец сказал, что дочь его в монастыре, но разыскивать её не следует, потому что этим можно повредить её духовному росту. Отец согласился и покорно отправился к себе, в Дорогобуж.

Во Владычнем монастыре Преподобная прожила до 1872 года, когда была переведена в Спасо-Бородинский монастырь Можайского уезда Московской губернии по просьбе назначенной туда годом раньше настоятельницы, схиигумении Алексии, бывшей казначеи Серпуховского монастыря, строгой подвижницы, тайно принявшей великий постриг в возрасте 32-х лет, желавшей иметь её рядом с собой как сродную по духу.

V. СПАСО-БОРОДИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ (1872-1928 гг.)

 Монастырь, в который попала Преподобная, был по сравнению с предыдущими её обителями молодым, его история не насчитывала тогда еще и сорока лет. Но место, на котором он стоял, было освящено мученической кровью российского воинства, положившего здесь жизнь свою за Веру, Царя и Отечество в 1812 году, и с самого своего основания отличался высокой духовностью, проистекавшей из таинственного молитвенного единства воинов-мучеников и монахинь-подвижниц.

С 1872 года преподобная Рахиль безвыездно жила в Спасо-Бородинской обители. Главным и самым продолжительным её послушанием была работа сначала на игуменской, а потом на общемонастырской кухне, где она занимала разные должности. Работа при поварне у Преподобной шла легко, потому что она за все принималась с молитвой к Богородице, прося её благословения, вразумления и помощи в каждом деле. И Царица Небесная не оставляла Свою труженицу. Она не раз являлась ей, укрепляя в несении креста. Так однажды, когда Преподобная подавала обед именитым гостям, Матерь Божия явилась ей на лестнице, ведущей в трапезную, приведя её в великий трепет, и ласково сказала: “Ты всегда просишь Меня о помощи. Знай, что Я все твои молитвы слышу, все твои дела благословляю за твою веру и нелицемерную любовь к людям”.

В другой раз Матерь Божия явилась Своей угоднице после тяжёлого рабочего дня, когда та, перемыв много посуды, сидела на кухне усталая и тихо шептала молитву. Богородица вошла к ней в небесном сиянии, одетая в белое, в сопровождении великомученицы Екатерины. От изумления Преподобная не могла двинуться с места. Она видела, как великомученица Екатерина брала горшочки и котелочки, подавала их Матери Божией, а Богородица благословляла их. Потом Царица Небесная подошла к ней самой и благословила её усталые натруженные руки. После чего Преподобная, почувствовав необыкновенное облегчение и отраду, земно поклонилась Пречистой, и видение скрылось.

Преподобная была одарена от Бога незаурядными способностями к приготовлению пищи, и хотя никогда не пробовала то, что готовила, однако всё получалось необыкновенно вкусным. Это неоднократно отмечалось высокопоставленными гостями монастыря и сестрами. Без неё и работа на кухне не спорилась. В 1912 году, в юбилейные Бородинские дни, она удостоилась чести готовить для царского стола. Тогда обитель Бородинскую посетил Государь Император Николай II с Царственной Фамилией. Монастырская трапеза так им понравилась, что Императрица пожелала видеть монахиню, которая её приготовила. Она благодарила Преподобную и просила сделать печенья в дорогу. Было испечено более двух пудов прекрасного вкусного печенья. Преподобная также была удостоена великой чести быть представленной и Самому Государю.

Проходя послушание при поварне, Преподобная редко бывала в храме Божием, особенно по праздникам, когда было много работы, но мысленно она всегда предстояла Господу, а в свободное время уединялась в погребе и подолгу там молилась. Будучи в высшей степени нестяжательной, она, как и в юности, отдавала свою одежду беднякам, а сама же ходила в залатанном халатике и подбирала выброшенную сестрами обувь. Денежные награды, которых её удостаивали именитые гости, она без остатка раздавала сестрам, трудившимся с нею на кухне.

Благодать Божия почивала на святой угоднице, и она часто сподоблялась духовных видений. Так однажды, во время праздничного обеда, она увидела двух светозарных ангелов в одеяниях нежно-голубого и розового цветов, препоясанных крестообразно золотыми орарями. Один из них нёс в вазе дивные по красоте райские плоды, а второй, обходя столы, клал их некоторым сестрам. Таких сестёр Преподобная насчитала тринадцать. Обойдя всех, ангелы подошли к ней и дали самый большой из всех плодов. По своему смирению она не смела его принять, называя себя недостойной, но небесный посланник дал ей плод со словами: “Возьми, и ты достойна”.

Особенно ревностно Преподобная относилась к поминовению воинов, убиенных в 1812 году, которое было обязательным для всех сестёр Спасо-Бородинского монастыря. Часто во сне она видела их в белых одеяниях с венцами на головах. Были и такие, у которых не было венцов, но с каждым годом число их уменьшалось, а число увенчанных росло. В последний же год своей жизни Преподобная видела, что воины заполнили весь монастырь.

Она часто говорила, что все воины за молитвы о них в святой обители сподобятся получить спасение и что они, в свою очередь, испрашивают у Господа нетленные венцы для сестёр, почему и скорбела о тех монахинях, которые нерадиво относились к поминовению воинов.

На второй седмице Великого Поста, 13 марта 1885 года, Преподобная приняла монашеский постриг с именем Митродора. Вскоре после этого ей приснился сон, будто некий старец подаёт ей кадило, полное жара и фимиама, и при этом три раза говорит: “Прими же сию кадильницу! Тебе нужно принять сию кадильницу! Прими же сию кадильницу!”. Сон оказался вещим, потому что в тот же день Преподобной было дано новое послушание – прислуживать в алтаре. Старец же был очень похож на преподобного Феодосия Печерского.

Послушание алтарницы Преподобная исполняла с великим благоговением и страхом, радуясь пребыванию в храме Божием. Здесь она не раз сподоблялась видения ангелов, сослужащих священникам, и белого голубя над Святыми Дарами. Преподобная обладала удивительной способностью – класть раскалённые угли в кадило голыми руками без малейшего вреда для себя. Ей было открыто духовное состояние литургисающих священнослужителей. Так однажды, во время Евхаристического Канона, Угодница Божия видела предстоятеля с лицом темным, двух других священников с более светлыми лицами, а диакона, которого многие осуждали, всего сияющего великим сиянием.

Впоследствии Преподобная наставляла приходивших к ней священников: “Простите меня, грешную, батюшки, но усердно прошу вас помнить, что Святую Жертву нужно совершать с великим страхом и трепетом и ни о чём земном в себе не помышлять, ведь сами ангелы вам прислуживают. Знайте все, что недостойный иерей в момент освящения даров невидимо для него самого отстраняется, и за него совершает Жертву Ангел Божий”. Она и всех призывала с особым благоговением молиться за Божественной Литургией, говоря, что над каждым храмом во время пения Херувимской песни разверзаются небеса, и люди достойные видят это.

За свои великие подвиги и благочестие Великая Угодница Божия нередко подвергалась нападениям вражиим. Как-то бесы гнались за ней, бросая огненные бомбы; в другой раз не давали пройти в храм, преграждая путь различными препятствиями: досками, сетями, проволокой, грудами камней; иногда входили к ней в келью и жестоко избивали. Но старица преодолевала все эти искушения силою крестного знамения и призыванием Заступницы Усердной, Пресвятой Богородицы.

В самоотверженном несении монастырского послушания и тайных молитвенных подвигах восходила от силы в силу Преподобная. Старице было уже более семидесяти лет, когда однажды ей была явлена схимница ростом от пола до потолка, стоящая в гробу. Видя в этом указание Божие на близость пострига в великий ангельский чин, подвижница усилила пост и клала иногда до трех тысяч поклонов, не опуская основного правила и послушания. 17 ноября 1915 года Преподобная была пострижена в великую схиму с именем Рахиль.

Когда она в посте и молитве пребывала в храме после пострига, ей вновь явилась Матерь Божия. Это явление Царицы Небесной исполнило душу старицы величайшего духовного восторга, который озарил неземным светом самое лицо ее.

После принятия схимы Преподобная Рахиль была назначена старшей в богадельне. На этом послушании она была незаменимой труженицей и мудрой наставницей: призреваемых утешала, ободряла, многих подготовила к смертному часу, прозорливо провидя его. Она отличалась любовью ко всем, особенно к убогим, больным и страждущим. Приходил к ней один немой дурачок Павел, которого она обмывала, направляла в храм, понуждала говеть и причащаться. Он очень любил старицу и звал ее “мама”, это было одно из немногих слов, которые он мог произносить. Уже тогда к Преподобной стали обращаться за советом и наставлениями сестры обители и богомольцы, а последние однажды попросили благословить их. Старица, смущённая просьбой, всю ночь усердно молилась, а под утро, задремав в кресле, в тонком сне увидела Матерь Божию, Которая благословила её и сказала: “Все твои прошения о людях будут Мною исполняться. Я Сама буду благословлять тобою благословляемых”.

Преподобная немедленно рассказала о своём видении игумении Ангелине, которая разрешила ей принимать народ. Это было благословение на подвиг старчества, к которому Господь готовил Свою избранницу всю её жизнь.

VI. СТАРЧЕСТВО (1923-1928гг.)

 Традиция старчества в Спасо-Бородинском монастыре зародилась ещё при его Первоначальнице, игумений Марии (Тучковой, +1852 г.), духовной дочери святителя Филарета Московского, обладавшей, по свидетельству современников, даром утешения и немощных душ врачевания. После ее блаженной кончины духовно окормляла обитель схимонахиня Сарра (Потемкина, +1908 г.), духовное чадо известного подвижника, старца Зосимы (Верховского, +1833 г.). Она-то и предрекла преподобной Рахили, что та будет выше её. Действительно, наибольшего расцвета старчество в Спасо-Бородинском монастыре достигло в 1923-1928 гг., в то страшное время, когда рушились устои Святой Руси, осквернялись святыни, коверкались человеческие души и судьбы. Посреди охвативших Россию безбожия и жестокости самоотверженное служение преподобной Рахили было живой проповедью всепрощающей Божией любви и милосердия.

В первые годы старчествования Преподобной желавших получить от неё наставления было не очень много, и она часто имела возможность уединённо молиться, для чего уходила в лес, подальше от людей. После этого сугубого молитвенного подвига, старица некоторое время уделяла на сбор лекарственных трав, ягод и грибов в пользу обители, что служило для неё своеобразным отдыхом и утешением. Грибы же она приносила в монастырь в сверхъестественно большом количестве, независимо от сезона. Чудесно было и то, что никто никогда не видел, где и как старица их собирала. Бывало, пойдут с нею сестры в лес, а Преподобная сразу уйдёт от них и возвращается уже с грибами.

С начала 20-х годов число нуждающихся в старческом утешении значительно увеличилось, что весьма тяготило преподобную Рахиль. Она стала думать об уходе в затвор и просила Богородицу указать ей, как надо поступить. И Царица Небесная сподобила её небесного извещения.

Однажды, летним вечером 1923 года, старица увидела в окно, что к её келье направляется какой-то священник. Не успела она и подумать о нежелательности этого посетителя, как неизвестный старец в тёмно-коричневой старенькой рясе уже стоял на пороге.

– Благословите меня, матушка, – сказал пришедший.

– Я не могу тебя благословить, благослови ты меня, – ответила Преподобная. Священник повторил свою просьбу, но старица опять отказала.

– Благослови меня за послушание, тогда и я тебя благословлю, – повелел он.

Преподобной пришлось благословить незнакомца, после чего и он преподал ей благословение. Они стали беседовать о путях Божьего водительства, и вдруг старец строго спросил: “Ты почему же не хочешь принимать народ? Куда это ты хочешь удаляться?”. Преподобная открыла ему своё тайное желание уйти в затвор, на что старец сказал: “А знаешь ли ты, кто к тебе приходит? – К тебе приходят те, которых посылает Сама Матерь Божия. Смотри, если не будешь принимать, плохо будет тебе, ведь Она Сама тебе велела принимать страждущий люд!”. Не успела Преподобная собраться с мыслями, как старец исчез. Она побежала его разыскивать, но так и не нашла, никто из сестер не видел священника. Вернувшись в келью, старица размышляла о происшедшем.

Случайно взглянув на икону преподобного Феодосия Печерского, она увидела, что незнакомец очень похож на него, и поняла, что это опять ей явился сам Преподобный. “С того времени, – говорила старица, – я уже без отказа всех принимаю, да утешаю, да угощаю – так целый день на народе и бываю”.

Действительно, с раннего утра и до позднего вечера народ теснился у дверей маленькой кельи старицы. Люди различных сословий и профессий высказывали ей свои печали, нужды, сомнения, недоумения. Преподобная радушно, с любовью принимала всех, утешала, отвечала на вопросы, а иногда, и не дожидаясь их, прозорливо давала нужные советы. Говорила притчами, в которых многие узнавали себя. Часто, встав на колени, она начинала молиться вместе со скорбящими: “Матерь Божия, Ты Сама видишь горячие слёзы этих добрых людей, Ты Сама направь их жизнь ко благу, укрепи в них веру в Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа. Согрей их любовью друг ко другу и к ближним! Матерь Божия, я Самой Тебе вручаю их, управь их на правый путь! Матерь Божия, Ты Сама их благослови Твоею всесильною десницею, а не моею бренною рукою, как Ты Сама мне это обещала!” Приходившие к Преподобной с тяжестью на сердце, обездоленные, озлобленные на жизнь выходили от нее утешенными, обновленными, переродившимися духовно. Таково было благодатное влияние Святой Угодницы на души людей.

Внешне Преподобная была очень маленькая, худенькая, слепая на один глаз “старушка”, как она сама себя называла. Избегая суетной человеческой славы, старица старалась скрывать свой духовный облик и казалась иногда юродивой, блаженной. В разговорах с посетителями она нередко приговаривала, что она – “старая да глупая, и ничего не знает”.

Несмотря на весьма преклонный возраст, старица была удивительно бодра и неутомима, обладала прекрасной памятью и, не читая газет, хорошо представляла себе современную жизнь, как духовную, так и гражданскую, и потому могла найти общий язык с любым посетителем.

Распорядок дня Преподобной был следующий. До трех часов ночи она молилась, время от времени погружаясь в созерцание. В эти минуты она нередко сподоблялась видеть Матерь Божию. Потом старица позволяла себе немного подремать в кресле (на свой диванчик она ложилась крайне редко), а в четыре часа утра уже начинала готовить обед для богомольцев. К семи часам у нее уже был готов чай и появлялись первые посетители.

Целый день за столом в крошечной келье старицы сидели мужчины, женщины, дети, богатые и бедные. Она их терпеливо выслушивала и угощала. Пища, приготовленная Преподобной, была очень простая, но удивительно вкусная и сытная. После ее угощения многие исцелялись от своих телесных недугов. Будучи величайшей постницей, Преподобная сама никогда не садилась за стол, а только прислуживала и давала наставления, пребывая в непрестанной молитве. Утром она позволяла себе выпить чашечку чая, а за обедом несколько ложечек вкушала чего-нибудь без масла. Иногда среди дня она совсем изнемогала и минут на 15-20 садилась в креслице подремать, после чего прием посетителей продолжался.

Старица всегда была занята с людьми: когда отпускала мирских – приходили монахини, которых она также утешала и, провидя приближающееся закрытие обители, своими мудрыми наставлениями приготовляла к терпеливому несению исповеднического креста. “Скоро наступит время, – говорила она им, – когда вас будут разгонять. Разлетитесь вы, мои птенчики, и снимете монашескую одежду. Монастырь закроют, и в нем будут жить неверы, а потом его вновь откроют, и он будет существовать до пришествия антихриста”. Мудро и кротко вела Преподобная своих духовных чад по пути спасения. Все наставления ее были проникнуты материнской любовью и благодатной мудростью. “Бог так милосерд, – говорила она, – что если кто и малую веру будет иметь в Него, не погибнет. Ни одна мать так не может любить детей своих, как Бог любит нас.

Наши грехи так ничтожны перед милосердием Божиим! Они – лишь горстка песка, брошенная в океан. Как этой горстью не осушить океана, так не может иссякнуть и Божие милосердие к людям, хотя бы они были весьма грешны. А как близок Бог к каждому из нас, дорогие мои! Нам только нужно опомниться, только из глубины души вздохнуть, направить сердце свое ко Господу, подобно тому, как мы ставим призму к солнцу, и Он тотчас же будет с нами, отразится в нас, ведь Он стоит у дверей нашего сердца и стучит в них. Открой же сердце своё Господу”!

Ещё говорила она так: “К современным безбожникам относитесь очень осторожно и мягко, чтобы в их душе не осталось осадка от встречи с религиозным миром. Нужно стараться, чтобы дух Православия с его любовью ко всему человечеству как к братьям, имеющим одного Небесного Отца, благотворно повлиял на их холодные души. Многих из так называемых безбожников нужда и семейные обстоятельства заставляют считаться таковыми, а в душе они хранят веру, которая впоследствии может привести их к вечной жизни. Вдруг у человека появляется мир в душе, ему становится приятно и хорошо, но он не знает, откуда пришло это тихое веяние, а когда оно исчезает, не знает, куда ушло. Это Дух Святой, это благодать Божия утешает, успокаивает человека, часто по молитвам Церкви, по молитвам людей духовных. Надо всемерно дорожить благодатию Божией. Надо молиться, и горячо молиться за всех, особенно за тех, кто с вами во вражде. Знайте, дорогие мои, что молитва за врагов смягчает их сердца и часто они становятся даже друзьями. Нам, христианам, надо молиться и за отступивших от веры. Благодать Божия сохраняется у крещеных, как золотой червонец. Пусть он завален грязью и нечистотами, но он, все же червонец. В первом стихе восьмой главы Апокалипсиса говорится, что по снятии седьмой печати сделается безмолвие на небе, как бы на полчаса. Вот в это-то время, по Воле Божией, дано будет спасение всем, не отступившим от Господа. У очень многих людей есть крупицы добра и любви, и если они не отрекутся от Бога, то могут надеяться на великое Божие милосердие и на вечное своё спасение”.

Старица иногда рисовала на бумаге круг с исходящими лучами и говорила: “Смотрите, как лучи далеки друг от друга, но чем ближе они к кругу, тем ближе становятся и друг к другу. Круг – это Бог, а лучи – это пути, по которым люди идут к Нему. Когда люди ближе подходят к Богу? – Тогда, когда они любовнее, милосерднее относятся к ближним своим. Через любовь к людям проявляется и крепнет любовь к Богу, как об этом пишет Апостол Любви, Иоанн Богослов, в Первом Соборном Послании”.

“Дорогие мои, – наставляла Преподобная, – когда вас постигнет какое-нибудь несчастье, то причину этому ищите прежде всего в себе, и почти всегда её найдете. Переносите с покорностью горести и страдания, посылаемые от Господа для нашего спасения, испытания, исправления; учитесь переносить напраслину со смирением и радостью”.

VII. КОНЧИНА ПРЕПОДОБНОЙ

 В 1925 году, Великим Постом, Преподобная Рахиль тяжело заболела и уже готовилась к переходу в вечность, но во время чтения отходной увидела большой колокол, спускающийся над ее ложем, услышала могучий благовест и гласы ангелов, возвещавших ей: “Ты не умрешь теперь, ты должна ещё глаголать людям о Божием милосердии”.

Старица слабо махнула рукой, желая остановить чтение. В это время на неё вдруг упала маленькая подушечка, наполненная разными душистыми травами. Преподобная взяла её, положила под голову и тотчас почувствовала в себе силу. Она открыла глаза, попросила пить, а на следующий день уже могла ходить по келье, и даже пошла в храм приложиться к Плащанице.

После этой болезни Преподобная продолжала, как и прежде, принимать печальных и обременённых. Тогда к ней ещё раз явился преподобный Феодосий и, укрепляя ее, сказал: “Много горьких в мире – утешай их, но сама не зазывай к себе”. Действительно, в те годы особенно много людей посещало старицу, и Господь являл в ней великие благодатные дары, что видно из многочисленных свидетельств современников о ее прозорливости и чудесах.

Последним годом жизни старицы стал 1928. Преподобной было открыто время её кончины, и 26 августа многим своим посетителям уже слабеющая старица сказала, что видится с ними в последний раз. Вскоре болезнь значительно усилилась, но от врачебной помощи Преподобная отказалась, говоря, что ей уже не нужны телесные врачи. Страдания её увеличивались с каждым днём, и она даже разрешила положить себя на диванчик, что делала крайне редко, но и лёжа она продолжала принимать посетителей. В те дни лицо её часто становилось сияющим, как бы освященным молнией. Через некоторое время наступило некоторое улучшение, и старица попросила перенести себя в креслице, ободрилась и запела: “Меня воскресил Господь, и возрадовались люди!.. Ну, Маша, – обратилась она к келейнице, – я опять получила отсрочку у смерти недельки на три”. “Что же, матушка, значит вы к Покрову нас покинете?” – осмелилась спросить послушница. “Да-да, дорогая моя”, – ответила старица. После этого она, как обычно, стала выходить к посетителям и угощать их.

За неделю до своего преставления старица попросила келейницу омыть её. На следующий день приехал её духовник, иеромонах Варфоломей. Он всегда приезжал, по молитвам Преподобной, в случае необходимости, без всякого вызова. Так было и в этот раз. Отец Варфоломей причастил и особоровал старицу. На следующий день она снова приобщилась Святых Тайн, после чего пребывала в покойном, блаженном состоянии. В тот же день она сказала келейнице: “Живи хотя и двести лет, оглянешься – и одного дня нет. Ну, Маша, и за оградой схоронят, это ничего, ведь там много великих почивает. Поносят-поносят, да за оградой схоронят. А масло-то ты, Маша, отдай в церковь, тебе не придётся всегда жечь его. Ты всё спишь, Маша, а потом проснёшься, тогда много увидишь”. 24 сентября, преп. Рахиль принимала посетителей уже в последний раз. Она была бодра и радостна, даже попила чаю, но одним людям из Москвы сказала, что через два дня умрёт.

Вечером, отпустив всех, она стала молиться: “Матерь Божия, прости Машу за всё, что я знала и чего не знала!”. После молитвы старица, благословив келейницу иконой Спасителя, сказала: “Тебе – и путь Спасителев”.

На следующий день старица попросила позвать к себе монастырского духовника со Святыми Дарами и приобщилась в последний раз. С этого момента Преподобная уже более ничего не вкушала, и хотя слабость её увеличивалась, не переставала заботиться о своих духовных чадах, давая келейнице последние указания и наставления, и завещая кормить и поить всех, как это было при её жизни.

Наступило 26 сентября, последний день земной жизни преп. Рахили. Она всё слабела, и в четыре часа утра Мария предложила ей лечь на диванчик, на что та охотно согласилась, сказав: “Да-да, теперь уже пора”. Послушница робко спросила старицу, где её похоронить. “Матерь Божия мне давно место благословила, – ответила Преподобная, – ты не плачь, не убивайся, я и тебе дам тихое пристанище, но в деревню, к своим, не уходи, а то всё монастырское потеряешь”.

С десяти часов утра до шести часов вечера этого дня преп. Рахиль прощалась с сестрами обители, преподавая им последнее благословение, а потом заботливо усадила келейницу пить чай. Оставшись одна, старица, лёжа на диванчике, тихо читала молитву, и Мария время от времени слышала еле уловимое: “Я готовлюсь, я готовлюсь”. Часов в восемь старица вдруг ясно и твёрдо сказала: “Я теперь готова. Ах, Маша, когда б ты видала, когда б ты знала, какие райские селения уготованы Господом для любящих Его. Как там всё прекрасно, Маша! Машенька, ты только посмотри! Ах, какое великое блаженство!”.

Через некоторое время Преподобная отпустила келейницу, но вскоре вновь позвала её.

Наступил момент последнего прощания, они облобызались, потом Преподобная выпила два глотка святой воды, взяла чистый платочек и тщательно вытерла им лицо (в то время у нее выступил холодный пот), протянула руки к своей постригальной иконе и стала горячо молиться: “Боголюбивая Матерь Божия, дай мне Своей благодати, дай мне Своего мира омыть моё лицо!”.

Преподобная Рахиль преставилась ко Господу в первом часу ночи с 26 на 27 сентября 1928 г. Хоронили ее в канун праздника Покрова Пресвятой Богородицы (как она и предсказывала) на кладбище за южной стеной обители. Так исполнилось ещё одно предсказание Преподобной: “Поносят-поносят, да за оградой схоронят”. Действительно, сестры очень хотели, чтобы их старица покоилась в монастырских стенах, на самом почётном месте – за алтарём Спасского храма, но власти не разрешили. Тогда стали рыть могилу на сестринском кладбище, у Владимирского Собора, но и там не разрешили погребать. Пришлось хоронить старицу за оградой монастыря. На отпевание съехалось множество её почитателей, так что поезда, идущие из Можайска до ст. Бородино, были переполнены.

Вскоре после смерти преп. Рахиль, облачённая в схиму, явилась во сне тяжело больному протоиерею Василию Городецкому, и, исцелив его, сказала: “На что призван, то и исполняй. Всё земное заманчиво. Над голубым сводом есть ещё Небо, куда должны стремиться все живущие”.

Своим духовным чадам, сетовавшим о скорой разлуке с ней, Преподобная незадолго до смерти говорила: “Кто меня будет помнить, того и я не забуду. Приходите ко мне на могилку, и вы получите облегчение и утешение. Я и после смерти буду помогать.” Слова преп. Рахили исполнились по её блаженной кончине: и до ныне все с верою притекающие к её могилке обретают утешение и исцеление от телесных и душевных недугов.

Празднование церковной памяти преподобной РАХИЛИ установлено в день её кончины, 27 сентября (10 октября).

http://www.vidania.ru/saints/zitie_rahili.html

9 июня (27 мая) — обретение мощей преподобного Нила Столобенского (1667)

20 (7) декабря — память преподобного Нила Столобенского (1554)

 Преподобный Нил Столобенский родился в конце XV века в Новгородской области Деревской Пятины Жабенского погоста [1]. Какое имя носил он в миру — неизвестно. О родителях преподобного известно только то, что они были крестьянами и людьми благочестивыми. Оставив родительский дом, преподобный удалился в Псковскую область в Крыпецкий монастырь, где и принял постриг с именем Нил в честь преподобного Нила Постника.

В 1515 году преподобный, решившись на отшельническую жизнь, по благословению игумена оставил Крыпецкий монастырь и удалился в лесную пустыню близ реки Серемхи в Ржевском уезде [2]. Подвижник питался здесь лесными травами и желудями. Измождая плоть свою, он укреплял душу непрестанным богомыслием, постом, бдением и молитвой.

13 лет подвизался преподобный Нил в дремучем лесу в непрерывной брани с кознями диавола. Принимая на себя вид страшных зверей, змеев и гадов, бесы устремлялись на святого с диким свистом и воплем. Святой же, как мечом, отражал демонские нападения крестным знамением и усердными молитвами.

Спустя несколько лет слух о богоугодной жизни преподобного распространился по окрестным селениям, и многие стали приходить к святому за молитвой и наставлением. Все приходившие получали от него, как от неоскудевающего источника премудрости и благочестия, великое утешение, и преподобного Нила превозносили похвалами за его дивные подвиги и милосердие. Тяжело было смиренному подвижнику от похвал людских. Он считал себя не утвердившимся в добре, а известность свою — опасной для души. Сильно возжелал он безмолвия и начал днем и ночью молиться Богу и Пречистой Его Матери о том, чтобы наставили его на путь спасения.

Однажды во время отдыха после молитвы преподобный услышал голос: “Нил! Иди на озеро Селигер, там на острове Столобенском можешь спастись”. Святой подвижник стал расспрашивать приходивших к нему людей об этом острове. Узнав, что остров этот находится в семи верстах от города Осташкова, что место это пустынно, и никто там не живет, преподобный в 1528 году оставил Серемхскую пустынь и с радостью отправился в путь. Придя на остров, преподобный Нил увидел, что место это весьма удобно для уединенного безмолвного жития, и поселился там.

Столобенский остров очень невелик. На нем рос вековой лес, где вызревало множество ягод. Преподобный Нил возлюбил это красивое место, окруженное со всех сторон водами Селигера. Святой подвижник выкопал в горе небольшую пещеру, в которой прожил зиму. С наступлением весны, он построил себе на той же горе небольшую келейку и часовню. В строгом уединении преподобный начал свои труды и подвиги, радуясь духом, вознося ум свой к небесному, помышляя всегда о часе смертном и о праведном воздаянии в будущей жизни. Отдыхал преподобный стоя, опершись на вбитые в стену “крюки”. Пищу он добывал своими трудами: он возделывал землю мотыгой, сеял хлеб и сажал овощи. Но диавол и здесь не переставал вооружаться на святого и устрашал его всевозможными видениями. Так, однажды диавол явился с целым полчищем бесов и окружил келию преподобного, когда тот совершал в ней свою молитву; оцепив келию веревками, диавол с неистовым криком грозил стащить ее в озеро, но святой молитвой отогнал бесовское полчище.

Бессильной осталась против святого Нила и ненависть людей, а только послужила к большему его прославлению. Так, однажды жившие близ Столобенского острова поселяне вознамерились прогнать подвижника с острова. Они нарубили дров и зажгли лес, думая, что огонь сожжет его келию. Видя это, святой стал на молитву и со слезами молился об избавлении от напасти. Милосердый Господь не оставил моления раба Своего: пламень внезапно погас, как только дошел до горы. Увидев скорую милость Божию, преподобный возрадовался духом, а его недоброжелатели со стыдом и страхом возвратились домой.

За свои подвиги и терпение напастей преподобный Нил Столобенский приял дар прозревать тайные дела людей и согрешающих направлять на путь истины. Богобоязненные жители, занимавшиеся близ острова рыболовством, почитая святого, посылали ему для пропитания рыбу. Однажды они послали к нему с рыбою одного из своих товарищей. Святой, провидя духом своим, что рыбарь осквернил себя прелюбодеянием, закрыл перед ним оконце келии и не принял от него рыбу. Рыбарь, возвратясь к товарищам, поведал им о случившемся. Они послали к преподобному другого рыболова с рыбою, и преподобный с радостью принял от него дар и, благословив, отпустил.

В другой раз один человек хотел было на острове нарубить леса для постройки дома, но вдруг загремел страшный гром и послышался голос, воспрещавший рубить лес. Однако тот не убоялся этого и стал нагружать деревьями воз. Но лошадь не могла сдвинуть его с места. Увидев это чудо, человек со страхом ушел, обещаясь никогда более не возвращаться.

Преподобный подвизался на острове Столобенском 27 лет и еще до кончины своей вскопал в часовне себе могилу и поставил там гроб. Приходя туда всякий день, он плакал над гробом о грехах своих. Когда, наконец, святой почувствовал приближение смерти, то молил Господа удостоить его причастия Святых Тайн. По молитве святого, желание его исполнилось. На остров прибыл игумен Никольского монастыря Сергий и причастил подвижника Святых Тайн. После причастия преподобный Нил вошел в келию, сотворил обычные молитвы и, взяв кадильницу, окадил святые иконы и всю келию. Потом, опершись руками на деревянные крюки, на которых он обычно отдыхал от телесной усталости, преставился к Господу. Было это 7 (20) декабря 1554 года.

На месте подвигов преподобного Нила Столобенского в 1594 г., иеромонахом Германом основан был Богоявленский Нило-Столобенский монастырь, известный как Нилова пустынь. Обретение мощей преподобного Нила совершилось в 1667 г. 27 мая (9 июня). В этот день было установлено ежегодное празднование. Ныне святые мощи преподобного Нила Столобенского почивают в Богоявленском соборе монастыря.

1. Пятинами назывались в те времена пять частей, на которые делилась Новгородская область: Вотская, Шелонская, Обонежская, Деревская и Бежецкая. Жабенский погост находится ныне в Валдайском районе Новгородской области. ^
2. Ныне Осташковский район Тверской области. ^

(Портал “Православие и современность”)

Сбор и добыча информации, ее анализ и умение делать прогнозы – об этом корреспонденту «Столетия» рассказывает ветеран внешней разведки, генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов.

Преуспевшие остаются «за кадром»

Чем слабее государство, тем больше оно нуждается в разведке. Ибо, как известно, сила есть – ума не надо. Слабые же должны отстаивать свои интересы с расчетом на минимальное применение своих сил.

Ну а если перед страной стоят глобальные задачи, разведывательная деятельность для нее приобретает особую важность. Вспомним недавнее прошлое: противостояние в мировом масштабе двух лагерей, капиталистического и социалистического, прибегавших к самым изощренным методам для достижения своих имперских целей. Я непосредственно сталкивался с этим, ибо немалую часть жизни провел в Западном полушарии

Я считаю, что для достижения успеха разведывательная служба должна опираться на мощный духовный фундамент. Именно поэтому у нас была великая разведка с такими людьми, как Абель, Молодый, Григулевич и другими, обладавшими прежде всего – идейной закалкой. Ведь если существует эквивалент цены человека, значит, разведчика всегда можно попытаться перекупить. Служить идее – одно, а при отсутствии идеи сотрудник зачастую превращается в рядовой товар.

Отправленный в тюрьму по решению американского суда на 32 года Абель сказал только то, что он гражданин Советского Союза. Вспомним Этель и Юлиуса Розенбергов, добровольно работавших на Москву ради того, чтобы передать нам атомные секреты США. В 1953-м они спокойно приняли смерть, хотя до последней минуты их уговаривали признаться, обещая сохранить жизнь. В помещении для казни стоял телефон, позволявший им связаться с властями даже в последний момент.

А в недавнем случае с арестом в США российских разведчиков уже через день миру были известны все детали их жизни. Ситуация и разведслужба изменились.

Тем не менее, сильная мотивация остается важной стороной разведчиков во многих государствах. К примеру, в Китае, претендующем на роль мирового лидера, или в Израиле, где разведка обеспечивает выживание государства во враждебном окружении.

Так было и в Советском Союзе, где, несмотря на жестокие условия сталинского режима, разведка работала превосходно: служба буквально творила чудеса благодаря людям идеи. Вообще-то все великие дела свершаются ради идеи. Это своего рода мессианство. Причем в разведке – зачастую анонимное. Ведь из разведчиков известными становятся чаще всего те, кто проваливается или погибает. А выжившие и преуспевшие, как правило, остаются «за кадром». И даже когда они уходят, в лучшем случае остаются лишь их знания и опыт, переданные другим разведчикам и вероятным будущим «неизвестным»…

Принцип «разумной достаточности»

В моих личных воспоминаниях немалое место занимает участие в операции по возвращению Панаме власти над каналом, принадлежавшем Соединенным Штатам Америки с момента его постройки в начале ХХ-го столетия. Вашингтон контролировал десятимильную зону по обе стороны этого искусственного водного пути, разместив там 30 тысяч своих солдат. Я занимался этой проблемой в Латинской Америке как разведчик – но с дипломатическим паспортом. Начало истории положил военный переворот группы патриотически настроенных офицеров во главе с генералом Омаром Торрихосом, пришедшим к власти в Панаме в 1968 году и потребовавшим возвращения канала своему государству. Хотя у СССР в то время не было дипломатических отношений с Панамой, я ежегодно тайно встречался с генералом.

Поначалу задумали привлечь к решению проблемы соседние государства – Колумбию, Коста-Рику, Венесуэлу и другие. Я многократно объездил столицы этих стран, приватно встречаясь с ведущими политическими фигурами. Активное участие в работе, естественно, приняла наша дипломатия. Затем требование Торрихоса поддержали арабские страны, вслед за этим – Движение неприсоединившихся государств Наконец, ООН. Понятно, что Вашингтон со всеми его союзниками упорно сопротивлялись нажиму. Но сторонникам возвращения канала удалось добиться проведения заседания Совета Безопасности Объединенных Наций на территории Панамы, и даже друзья Вашингтона – Англия и Франция – под этим давлением вынуждены были отойти от США. Оставшись в одиночестве, пошел на уступки и Белый дом. Начались переговоры, и в 1977-м президенты Омар Торрихос и Джеймс Эрл Картер подписали документ о возвращении канала в юрисдикцию Панамы к 2000 году. Что и произошло…

Понятно, какое место в работе службы внешней разведки постоянно занимала тема вооружения. Нашей общей задачей было не допустить ситуации, которая бы позволила Вашингтону начать ядерный шантаж Москвы. Последнюю такую попытку предпринял президент Рональд Рейган, провозгласив реализацию «стратегической оборонной инициативой», так называемых «звездных войн». План, как обычно, преследовал две цели: совершить прорыв в гонке вооружений и истощить советскую экономику, которая вынуждена была бы вкладывать деньги в ответные разработки. Перед нами поставили задачу: определить военно-политическую и психологическую составляющие инициативы США.

Мы считали, что Советскому Союзу не следует участвовать в полномасштабной и бесконечной гонке вооружений, а соблюдать принцип «разумной достаточности».

Замечу, что еще при Н.С. Хрущеве мы заметно отставали от американцев, в начале 60-х годов соотношение сил составляло 10:1 в пользу США. Не случайно в одной из бесед Никиты Сергеевича прозвучала нашумевшая тогда фраза: «Мы делаем ракеты, как сосиски!». Это было чистым блефом, никак не соответствовало реальности, но в его устах прозвучало весьма убедительно.

В действительности достаточного уровня сил мы достигли только при Л.И. Брежневе, в 1972-1975 годах. Количество «стартов», как выражаются профессионалы, то есть готовых к запуску ракет, составляло у нас к тому времени примерно 11 тысяч, а число ядерных боеприпасов – 50 тысяч. Именно тогда пришло время остановиться. Увы, Москва не «нажала на тормоз», и все мы знаем, какой вред нанесло нашей экономике продолжение гонки вооружений. Причем с приходом к власти Ю.В. Андропова в 1982-м задача была поставлена еще более невероятная: по его мнению, потенциал Москвы должен был стать равен сумме потенциалов США, НАТО и КНР! Таковы были требования к советскому военно-промышленному комплексу. С точки зрения здравого смысла, оправдания им нет.

Тихоокеанский флот в Хайфон не пошел

Вернусь назад. Считаю, что середина 70-х годов была эпохой наивысшего подъема СССР и наибольшего отступления США. Только что Вашингтон проиграл войну во Вьетнаме, авторитет американцев был ниже некуда, в Португалии произошла «революция гвоздик», завершалась деколонизация мира, СССР готовился отметить 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции, был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе…

Но окончание войны во Вьетнаме стало для нас весьма напряженным моментом. Практически вся армия северян, брошенная в наступление на юг, дошла по джунглям до столицы Южного Вьетнама, Сайгона. В социалистической республике остался минимум воинских частей. Хайфон, к примеру, защищал один-единственный танковый полк, укомплектованный выздоравливающими после ранений бойцами. От нашего управления руководство срочно потребовало заключения: не может ли повториться операция, которую генерал Дуглас Макартур, спасая проамериканский режим Южной Кореи, совершил в Инчоне в 1950-м? Высадив десант с моря, в тылу наступавшей северокорейской армии, американцы отрезали ее от своих баз. И, вероятно, могли даже выиграть войну, если бы на помощь Корейской Народно-Демократической Республике не пришли китайские «добровольцы». Дело было нешуточное. Опасаясь аналогичного маневра американцев во Вьетнаме, Москва готова была срочно направить к Хайфонскому порту свой Тихоокеанский флот!

Проводя исследования, мы учитывали и массовое недовольство войной во Вьетнаме в США, и международную ситуацию, складывающуюся не в пользу Вашингтона, и положение на фронтах, и другие параметры.

В конечном счете, наш ответ был отрицательным, но Ю.В. Андропов не поверил ему и потребовал консультаций с военной разведкой.

Главное разведывательное управление Генштаба добавило к нашим доводам данные о сложности переброски сил США на далекое расстояние и отвергло возможность повторения во Вьетнаме операции Макартура, присоединившись к нашему выводу.

В тот период я был начальником информационно- аналитического управления ПГУ, мы готовили доклад, рекомендующий прекратить расширение зоны советского влияния. Предлагалось свернуть попытки перемен или уже предпринятые акции в «третьем мире», сохранив поддержку ключевых стран. К ним относились прежде всего Куба и Южный Йемен. Южный Йемен не требовал больших вложений, население страны было невелико, а вот стратегическую позицию он занимал очень выгодную, к тому же мы уже располагали там базами ВВС и ВМФ. Мы выступили против широкой помощи «странам некапиталистического пути развития», которая порождала большие расходы.

Одновременно шли попытки налаживания отношений с Западом. Помню конфликтную историю с руководством Института США и Канады АН СССР. Ученые и практики обсуждали план сооружения газопровода из Западной Сибири в Мурманск и строительства у берегов Баренцева моря завода по сжижению газа для экспорта его в США. Точки зрения расходились принципиально. Директор ИСКАНа Георгий Арбатов и его институт поддерживали идею, которая, по их мнению, должна была принести нам средства и была интересна американцам. Но специалисты, работавшие на Севере и в Госплане, не соглашались. Суть спора была в следующем. Эксплуатировать газопровод рассчитывали не менее 25 лет. Однако эксперты–хозяйственники были единодушны: за это время враждебная экстремальная окружающая среда этих регионов фактически разрушит все построенное. Хотя к этому времени американцы только заканчивали бы выплату нам компенсаций за стройку. Иными словами, по сути, наша страна теряла силы и средства, но ничего не приобретала. Проверку идеи поручили нам, мы выступили против проекта, от которого, в конце концов, руководство страны отказалось.

Миллион? А если я предложу вам два?

Сегодня ситуация в разведке иная, нежели раньше. Многие даже задаются вопросом о стоимости этой службы и о цене разведчика. В этой связи вспомню один случай. Одного из наших сотрудников, работавших в посольстве СССР в Мексике, американские знакомые пригласили съездить на прогулку в выходной день. Но прогулка оказалась специфической. Доехав до цели, американцы достали бланк «трудового договора» и предложили гостю подписать его. Причем в графе, где указывался размер будущей ежемесячной зарплаты, как ему сказали, он мог проставить любую сумму.

– И миллион могу? – переспросил наш разведчик.

– Да, – ответили ему.

– А если я сам предложу вам два миллиона? – в свою очередь, задал вопрос наш человек.

К согласию стороны не пришли. На следующий день советское посольство написало американской дипломатической миссии ноту протеста.

Американцы и Запад в целом были сильнее в техническом плане: они первыми начали использовать шпионские спутники, перехват линий связи.

У них было больше средств, больше агентуры, больше информации. Но работали американцы хуже, неумело использовали свои преимущества, плохо анализировали свои провалы. Часто вообще пренебрегали разведкой или свысока игнорировали ее результаты.

 Едва ли не самый яркий пример тому – Куба. США были прекрасно осведомлены о том, что происходило на острове задолго до победы команды Кастро. Неверно оценили они и самого Фиделя, и все движение. Полагали, что легко справятся с ситуацией, какой бы она ни оказалась. Но совершенно недооценили общенациональный духовный подъем кубинцев. То же самое произошло в Иране, где армия США располагала в конце 70-х годов 30 тысячами своих военных советников и должна была знать положение досконально, а вместо этого Вашингтон продолжал делать ставку на шаха, вынужденного бежать из страны.

Катастрофически ведут себя американцы в арабском мире. Вспомним взрыв в казарме военных моряков в Бейруте, уничтоживший 200 американцев. Или верх провала, 11 сентября 2001-го, когда за штурвалами гражданских самолетов, атаковавших Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, Пентагон и Белый дом находились выходцы из Саудовской Аравии, первого партнера США в арабском мире. А летные тренировки террористы прошли в самой Америке.

…Как найти хороших разведчиков при нынешнем наборе ценностей у людей? Ведь чуть ли не единственный действующий сейчас стимул – деньги. Я в состоянии купить кого-то для работы в разведке, но могу ли я этому человеку верить?

Надеюсь лишь на сохранение у наших людей любви к Родине, интереса к ее истории и культуре, или, по крайней мере, чувства сострадания к ее бедам…

Записал Александр Игнатов

Николай Сергеевич Леонов – выпускник МГИМО и Национального университета Мексики. Был приглашен в Первое главное управление КГБ – ПГУ, внешнюю разведку. С 1960-го работал в Латинской Америке. Вернувшись в Москву, руководил информационно-аналитическим управлением КГБ. В 1984-1991 годы занимал пост заместителя начальника ПГУ. Прогнозы аналитиков, которыми Н. Леонов руководил 12 лет, ни разу не оказались ошибочными. В настоящее время Николай Сергеевич преподает в МГИМО, доктор исторических наук, автор научных трудов и книг: «Фидель Кастро. Политическая биография», «Закат или рассвет? Россия: 2000-2008», «Лихолетье», «Крестный путь России».

С сайта “Столетие.ру”